Таганский перекресток

Что заставило ее украсть записную книжку Петра Васильевича? Что заставило обзвонить друзей старика? Ответов на эти вопросы Катя не знала. Не звучал в ее голове властный, повелительный голос, не являлись демоны, не просил расстроенный дядя Гриша. Да и сама она не испытывала никаких странных чувств? Действовала так, словно совершала обыденные, вполне естественные поступки: проникла в комнату покойного, украла записную книжку, дождалась, когда останется дома одна, и принялась сообщать друзьям старика печальную новость. Она не была возбуждена, не находилась в приподнятом настроении, не получала удовольствия от происходящего — она просто делала это. Механическим голосом. Без эмоций. Спокойно и собранно. Она сообщала о смерти Петра Васильевича и сразу же клала трубку. Набирала следующий номер.

И не знала, что такое дрожь в душе.

Не знала до тех пор, пока не наткнулась на «него».

Так стала называть Катя этих людей независимо от пола.

«Он».

Наверное, потому, что первым оказался мужчина.

И первый разговор с «ним» девушка запомнила дословно.

«Позовите, пожалуйста, Николая Александровича».

«Это я».

«Петр Васильевич умер».

«Какой Петр Васильевич?»

«Горелов».

«Я не знаю такого».

Тогда Катя еще не знала, что нет смысла продолжать беседу, что надо бросать трубку, избавляя себя от лишних переживаний. Впрочем, она до сих пор пыталась заставить «их» вспомнить хоть какой-нибудь факт, связывающий «их» с покойными. До последнего надеялась, что произошла ошибка.

И никогда не ошибалась.

«Горелов Петр Васильевич, ваш номер был в его записной книжке. Мы обзваниваем друзей, чтобы…»

«Девушка, я не знаю никакого Петра Васильевича».

«Вы Николай Александрович Фомичев?»

«Шепталов, — поправил Катю мужчина. — Моя фамилия Шепталов».

«А-а… — Она решила, что в электрическом чреве телефонной станции щелкнул не тот тумблер и ее неправильно соединили. — Извините».

«Ничего страшного. Приношу свои соболезнования».

Мужчина положил трубку.

Удивленная девушка послушала короткие гудки, а затем посмотрела последний набранный номер: сто семьдесят два…

Ничего общего с телефоном Фомичева.

— Ты чего после школы делаешь? — поинтересовался Лешка на последней перемене.

— Что ты имеешь в виду?

— Давай сразу к тебе, а?

«Торопится, боится, что мать останется на выходные дома».

Катя улыбнулась:

— Сразу не получится, мне надо в одно место по делам съездить.

— Что за место? Хочешь, я с тобой прокачусь?

— Не надо, — покачала головой девушка. — Но за предложение спасибо.

— А что за место?

В голосе молодого человека послышались ревнивые нотки: Катя его девушка, какие могут быть секреты?

Она хорошо знала Лешку, чтобы понять: не отстанет. А врать не хотелось.

— Мне к отцу надо съездить.

— А-а… — Он понимающе кивнул: — Пока матери нет?

— Да.

Мама не одобряла ее визиты в чужой дом. Не скандалила, но Катя видела — ей это неприятно, и поэтому старалась видеться с отцом днем, когда мать на работе.

— Позвонишь, когда освободишься?

— Обязательно.

— И… — Лешка почесал в затылке. — Вечером увидимся?