Таггарт

Тогда ночью заявление можно было расценить как декларацию мира, освобождающую Таггарта от преследования при условии не докучать Шойеру; в свете нынешней ситуации слова эти служили лишь подтверждением того, что Пете заранее выработал свой план, успел тайком сговориться с Консуэло и что теперь они вдвоем уже далеко.

Неспешно начал подкрадываться день. Сперва тьма приобрела едва заметный серый оттенок, затем серый цвет стал переходить в бледно-желтый. Одна за другой гасли звезды, а из-за дальних вершин на востоке появились первые проблески света. Укрывшись среди деревьев, Сванти ждал. До рассвета он не мог практически ничего сделать, зато мог что-нибудь услышать. Вот и прислушивался во все уши, съежившись в седле от холода.

Его злило, что он угодил в какую-то странную и опасную переделку. В самом деле, ему следовало во всю прыть спешить к Глоубу, а не мешкать попусту невесть где. И все Шойер, будь он неладен. Адам Старк не мог так просто пропасть: А что, если его захватили апачи или он лежит на дне какого-нибудь каньона? Только бы скорей рассвело. Он посмотрел в сторону далекой Рокинстрау, выискивая на ее вершине хоть небольшой столбик дыма. Но ничего не нашел. Сванти не сомневался, что к этому времени индейцы уже вошли в каньон с часовней.

Апачи бдительны от природы. Накануне их застали врасплох. Так что нынче они настороже вдвойне. Вступать в каньон они будут с оглядкой, с величайшими предосторожностями. А это выигрыш во времени, столь необходимый сейчас.

Таггарта беспокоило, что пришлось оставить Мириам одну, пусть даже в самом безопасном месте на какое только можно было рассчитывать. Она надежно укрыта от вражеских глаз. Да и едва ли кому-то взбредет в голову искать ее на вершине мессы. Собственно говоря, Мириам была в несравненно большей безопасности, нежели он сам. Не исключено, что уже сейчас его держит на мушке какой-нибудь апач. Или Шойер. Если он решил вернуться за золотом, то ему ничего не стоит выследить их, и тогда он найдет Мириам. Человек, вроде него, ступая на путь беззакония, становится много опаснее заурядных преступников.

Неровная гряда дальних холмов окрасилась в розоватый цвет, алые блики потекли по склонам гор, будто раскаленная лава. Растерев руки, чтобы согреть их, Сванти взял ружье и вывел коня на тропу.

Разобраться в сумятице следов на ней было нелегко. Оставленные ночью отпечатки коней и мулов беспорядочно переплетались. Вскоре ему удалось отыскать место, где следы его коня и вьючных мулов исчезали на скалистом уступе, но других отпечатков не было.

Сванти все больше нервничал. Время поджимало, апачи уже вот-вот обнаружат след беглецов. Он был готов к действию, как туго свернутая пружина, и конь чувствовал состояние седока. Вскоре Таггарт выехал туда, где они с Мириам ночью ждали остальных, - туда, где обнаружилось, что остались одни.

Отсюда ровная безлесая вершина месы, где пряталась Мириам, четко вырисовывалась на фоне светлого утреннего неба. Первые лучи солнца уже коснулись ее. Похоже, там все было спокойно - никаких признаков жизни. Казалось, там совершенно негде укрыться.

Сванти поскакал дальше, и вдруг заметил следы драки на краю тропинки земля была буквально взрыта сапогами. Он попробовал заглянуть вниз с обрыва, но разглядеть ничего не удалось - утес в этом месте выступал вперед, нависая над ущельем.

Ковбой стоял на тропе, оглядываясь. Давненько он не испытывал такого напряжения. Всеми фибрами души он ощущал смертельную опасность. Отчаянно хотелось курить, но даже это было рискованно.

Теперь нужно поскорей отыскать спуск в расщелину. Таггарт был готов биться об заклад, что Адам живой или мертвый лежит на дне. Но глубина обрыва - футов этак восемьдесят - не оставляла почти никакой надежды. Никто не может выжить, упав с такой кручи на острые скалы.

Развернув коня, Таггарт стал спускаться вниз.

Мириам беспокойно прохаживалась среди мулов, поглаживая их и ласково с ними разговаривая. Она замерзала и с нетерпением ждала первых теплых лучей.

Плоскую вершину горы покрывал тоненький слой почвы, но вокруг лужи был только камень - иссиня-черный базальт, холодный как железо.

Мулы и лошади, довольные остановкой после такого долгого и утомительного перехода, тихо подремывали. Оставив их, девушка с винтовкой в руке выбралась на обрыв впадины, откуда могла заглянуть за край месы.

Ничего.

Вдали, на востоке, бледно-лимонное небо начало обретать алый оттенок.

Следя, как занимается рассвет, Мириам думала о Таггарте. Она поняла, что любит его и что прежде никогда не испытывала этого чувства. Так немного произошло между ними, так мало слов было сказано... С ласковой улыбкой она отметила его излишнюю застенчивость.

Каждый раз он медлил, прежде чем хотя бы слегка прикоснуться к ней. Женское чутье говорило Мириам, что он тоже испытывает к ней нечто большее, чем дружеское участие. И вот теперь он ушел, ушел навстречу опасности.