Тагир

Я сломал Аврелию в тот день, когда забрал ребенка. Она билась в истерике, в настоящей агонии и продолжалось это довольно долго – многие месяцы.

Я знал, видел, чувствовал беззащитность бывшей жены перед собой. Не только из-за денег и связей, но и потому, что видел в ее глазах те самые чувства, о которых она говорила. Она любила меня или же я совершенно не разбирался в людях, от того и была полностью открыта и уязвима передо мной.

Я знал, понимал, как жестоко поступаю, но не мог остановиться. Каждый раз, когда разум говорил, что это перебор, что это слишком жестокая месть даже за такой гнилой поступок, как ее измена и ложь, в памяти всплывало видео, где она извивалась под Ставшевским.

Она не просто изменила мне. Она отдала этому парню то, что было так дорого и важно мне. Возможность стать для нее первым и единственным. Она растоптала мое желание носить ее на руках и обращаться как с божественным подарком. Она уничтожила наш брак своими гнилыми поступками, но манипулирование ребенком… такой еще крохотной Мадиной… я понимал, что перехожу границы, но не мог остановиться. Видел, как было плохо моей дочери, видел, как угасала на глазах Аврелия, но не мог заставить себя затормозить.

Меня не смогла отвлечь даже Белла. Белла, которая появилась вовремя и сумела поддержать, скорее даже как друг, нежели как девушка. Она была рядом и находила правильные слова, чтобы хоть немного, но ослабить мою душевную боль. Она была рядом и не давала сорваться в пучину безысходности и скатиться на самое дно.

Белла была идеальной. Но не моим паззлом, и я всегда чувствовал это. Она была настоящей леди, хорошо воспитанной, ухоженной, можно даже сказать, красивой. Образованной, начитанной, привлекательной во всех смыслах этого слова. Но… при этом такой чужой. Такой далекой и холодной. Такой неприступной.

Аврелия всегда была другой. Неидеальной, но такой настоящей, живой и горячей. Страстной натурой, готовой рисковать и бросаться в омут с головой. Белла всегда думала, что можно и нужно сказать в той или иной ситуации, а Аврелия всегда говорила то, что думает. С Беллой было приятно появляться в обществе, а с Аврелией было приятно находиться рядом, потому что в ней горел настоящий огонь. Жажда нового, жажда приключений, жажда отстоять себя и свои права.

Аврелия… моя Аврелия была идеальной именно и только для меня.

Я так и не смог отпустить ее. Иначе, ведь не дурак, понимал, что ни за что бы ни притащил ее обратно домой, скрывая все это от Беллы. И я бы ни за что не признался самой Аве, но оставлять ее в этом баре и дальше я посчитал опасным… проще было держать ее под боком. Да и малышке было лучше с матерью. Но и простить бывшую жену до конца я так и не смог. Поэтому и пытался уколоть, задеть каждый раз, когда только появлялась возможность. А когда не появлялась, я придумывал ее сам.

А сегодня… что ж, тут, наверное, я и впрямь переборщил с обвинениями затащить меня в постель. На самом деле все было почти что наоборот. Я заснул уставшим после долгого и тяжелого рабочего дня, а проснулся от того, что мне снился эротический сон с Аврелией в главных ролях. В нем она стонала подо мной и просила входить в нее чаще и резче. А когда я проснулся и с разочарованием понял, что у меня стоит, как у подростка, то разозлился в первую очередь именно на бывшую.

Подрочил, затем пошел в столовую, чтобы выпить воды и наткнулся на нее. И эта ее сорочка, о которой Аврелия говорила, что она нормальная… чепуха! Она была короткой, с вырезом, и вообще! Она будто бы специально постоянно ходила то в обтягивающих шмотках, то с вырезами, то еще с чем-то!

Ну, или же, я просто видел то, чего не было. Могло быть и так, что я просто все еще хотел свою бывшую жену. Ее и только ее, потому что больше ни на кого не стояло так жестко и так регулярно. Но не признаваться же в этом? В своей привычной манере я напал на Аву, а вот ее ответ… он заставил меня отдернуть себя и задуматься.

Да, я во многом был неправ. Насильно мил не будешь, нужно было понять это намного раньше, до тех пор как все не зашло так далеко, но сейчас уже было поздно.

Если бы Ава только знала… как сильно я разрывался от желания выместить на ней еще больше зла и тем, чтобы пойти следом за ней, обнять и попросить прощения. Прижать к себе крепко-крепко и пообещать, что все будет хорошо…

Только вот первое бы сделало меня последней свиньей, а второе просто невозможно. Как бы сильно я не желал простить ей то, что она сделала, хотя бы ради нашей дочери, я не мог. И понимал, что никогда не смогу. Иначе не давал бы Белле обещания жениться уже к концу этого года.