Тагу. Рассказы и повести

Беглар не слышал шепота жены, но знал, и как было не знать ему этого, что она делает и что шепчет.

"Но, может, зря я так поступил с Джвебе? Ошибся мальчик… по молодости ошибся — поверил красивой меньшевистской брехне… Поверил, что их народная гвардия за народ… теперь, наверное, открылись у него глаза на горькую правду, да какой ценой… А мог бы сразу меня послушаться. Но он упрямец, Джвебе, да еще какой. И Варден у нас был упрямый, но от разумного отцовского совета Варден не отмахивался. Они оба — Варден и Джвебе — из рода Букиа, в обоих течет кровь Букиа, бьется сердце Букиа, оба они — мои сыновья. Плохо, конечно, очень плохо что Джвебе не послушался меня. Но Джвебе уже не ребенок. У него свой ум. Каждый человек сам выбирает себе путь. Чтобы выбрать правильный путь, нужны и опыт и знания. Невзгоды и радости тоже подсказывают человеку его путь. Моего сына привела на его путь безвыходная нужда. Я пытался внушить ему надежду, я говорил ему: "Потерпи еще немного", — но он не послушался. Ну что ж — это его дело. У каждого человека свой ум, свои мысли, свой путь. Жизнь еще много раз заставит Джвебе задуматься. Жизнь и только жизнь может изменить его мысли…"

Было далеко за полночь, когда Беглар уснул.

А Мака все сидела на тахте, и карточка Джвебе и Вардена все лежала перед ней. Когда же в окно заглянула заря, Мака встала, набросила на голову платок, вышла из комнаты и тихо прикрыла за собой дверь.

Заря выкрасила небосклон в фиалковый цвет.

Люди еще спали, но на ветвях деревьев уже зашевелились, начиная свой новый день, птицы. Где-то лаяла собака, где-то мычал буйвол и спросонья орали петухи. Во дворах лежали ощетинившиеся от холода буйволы, спали прямо на земле коровы, и чей-то бык, подняв лобастую голову, большими умными глазами проводил быстро идущую по проулку Маку.

У лагеря гвардейцев Маку остановил часовой. Как ни молила Мака, сколько ни просила, он не пустил ее во двор. "Назад! Назад!" — вот и весь его разговор. И Мака медленно, то и дело вздыхая и глотая слезы, направилась тем же проулком домой.

Сейчас заря уже окрасила небосклон в розовый цвет. В темном проулке стало светлее. В некоторых домах уже проснулись люди, со скрипом отворялись двери кухонь, плакал чей-то недовольный ребенок, и надсадно кашлял после первой затяжки какой-то заядлый курильщик. Лежавшие во дворах быки, коровы, буйволы поднялись, расправляя затекшие за ночь члены и негромким мычанием напоминая о себе хозяевам. Недовольно захрюкали, ища хоть какую-нибудь лазейку в изгороди, проголодавшиеся за ночь свиньи, но что даст им лазейка, все одно ни в какую щель не пролезешь, все одно не уйдешь со двора; на коротких шеях у свиней небольшие треугольные ярма, чтобы не шастали шкодливые по соседским садам и огородам.

Рассвет быстро набирал силу.

Мака вдруг остановилась, прижав руки к груди. По переулку бежал Джвебе. Он спешил от Инды в свой лагерь — не дай господи опоздать к подъему: изведет взводный. Увидев мать, Джвебе остановился. Что делать? Повернуть назад? Прыгнуть в чей-нибудь двор? Бежать, спрятаться от глаз матери? Нет, сердце сына отбросило эти мысли, и Джвебе, опустив голову, шагнул навстречу матери.

Когда Беглар вошел в комнату Маки, Гванджи еще спал беспокойным сном — мальчику и во сне было холодно, и он, скрючившись, натянул одеяло до подбородка.

Беглар взял с тахты карточку Вардена и Джвебе. Сыновья глядели на него, напряженно и неестественно улыбаясь. В полутьме рассвета стеклянные глаза их казались пустыми, потухшими.

Лоб Беглара нахмурился, в углах губ и на лбу собрались морщины. Он долго, пристально смотрел на сыновей, и морщины понемножку разбежались. Лоб разгладился. "Наверное, Мака пошла к Джвебе", — подумал Беглар, и от этой мысли лицо его посветлело.

Гванджи проснулся сразу, как только вошел Беглар, и, чуть-чуть приоткрыв глаза, смотрел на отца. Когда лицо отца смягчилось, на губах мальчика появилась улыбка.

— Доброе утро, отец! А ты знаешь, учитель Шалва сказал — хорошо, сказал он, что Джвебе переживает.

— И что еще сказал твой учитель? — рассеянно спросил Беглар.

— Учитель говорит, что человек, прежде чем решиться на что-нибудь, должен хорошо подумать.

Беглар улыбнулся:

— Чтоб потом не жалеть, да?

Гванджи, немного робея, спросил отца:

— Ты не послушался учителя Шалвы, а теперь жалеешь?

— Не послушался потому, что сто раз обдумал все, сто раз, а то и больше, прежде чем решить.

— Почему же ты сейчас такой озабоченный?

— Потому что Джвебе наш пришел с этой проклятой гвардией.

— Но ведь тебе все равно не дали взять землю Чи-чуа, отец.

— Сегодня не дали, завтра дадут. Счастье само не приходит, Гванджи. Хорошо запомни это, сынок, — счастье надо завоевать.

— Силой?

— Если прав, то силой, — сказал Беглар. — У правды большая сила. Счастье никто не уступит добровольно. Так было прежде, так будет и впредь. Труженик со дня рождения своего борется за правду и счастье.

— Почему же он не завоевал его, если у правды большая сила?

Беглар присел на тахту рядом с сыном:

— Завоевал. В России труженики уже завоевали свое счастье.