Тагу. Рассказы и повести

— Никогда еще грузинский крестьянин не расправлял так плечи, как теперь. Никогда в его руках не скоплялась такая большая часть национального достояния, как сейчас. Это произошло благодаря независимости Грузии, благодаря демократии. Сегодня наша Грузия…

Члену учредительного собрания так и не удалось закончить эту фразу — на дороге показалась и направилась к площади траурная процессия.

Впереди с горящими свечами и венками шли школьники: Гванджи Букиа, Гудза Джгереная, Утуиа Тодуа, Куча Кучаа и их одноклассники. Гроб Юрия Орлова несли четверо рослых молодых крестьян. По сторонам гроба шли Варден Букиа, Тариэл Карда, Шамше Акбардиа, Беглар, Джвебе, Зосиме, Кочоиа, паромщик Бахва и провизор Эстате Начкебиа. Сразу за гробом шли женщины в черном и среди них Мака, Инда, ее мать, а за ними Гудуиа Эсванджиа. Отвыкший от людей лесной отшельник шел один и, словно прокаженный, старался никого не касаться. В руках у него была толстая и тяжелая, словно налитая свинцом, дубина.

По обочинам дороги с обеих сторон шли в затылок друг другу мужчины в бурках. Они как бы охраняли процессию. Это были члены большевистских ячеек деревень, входящих в волость. Бурки они накинули для того, чтобы скрыть оружие.

Никто не плакал — ни женщины, ни мужчины, и тем более потрясающей была эта похоронная процессия. Медленно, как равнинная река, тек нескончаемый поток в черном.

— Это невозможно! — взвизгнул Евгений Жваниа и обернулся к Миха Кириа и Вахтангу Глонти. — Ведь хоронить гвардейца должны были завтра.

— Нас обманули, — сказал Миха Кириа, а капитан вообще не знал, что сказать члену учредительного собрания. Он и сам был ошеломлен случившимся.

— Процессия идет сюда. Уверяю вас, господа, что она заранее подготовлена большевиками, — сказал Калистрат Кварцхава и сильно, сильнее чем обычно, ударил по краге тростью с набалдашником в виде головы бульдога. — Это не просто похоронная процессия, господа! Это демонстрация!

— Демонстрация! — взволновался Аполлон Чичуа.

— куда же глядит наша гвардия?

— Капитан, остановите их! — приказал член учредительного собрания.

— Это невозможно. Взгляните на процессию, извините. на демонстрацию. Ей не видно конца. И вон видите тех людей в бурках? Так у каждого из них под буркой карабин.

— Это вы должны были знать заранее, капитан, — сказал Аполлон Чичуа.

— Большевики, к сожалению, не поставили нас в известность, — огрызнулся Глонти.

— Испугались? — насмешливо спросил капитана Чичуа.

— Мы нет, господин Чичуа! А за других — не отвечаю, — с усмешкой ответил капитан.

Собравшийся на площади народ и гвардейцы пристально вглядывались в процессию — все молчали, и слышен был топот многих сотен ног.

— Юрий, парень, моей собственной рукой убил ты меня, — горестно прошептал Джамбулат Бестаев.

— Глядите, на что стал похож Джвебе, — сказал Ричард Болдуин.

— Я удивляюсь, что он еще держится на ногах, — сказал Закро Броладзе.

С балкона на процессию глядели со страхом и напряженным ожиданием. Сейчас она шла, развернувшись, как черная волна.

Толпа на площади раздалась, пропуская процессию.

— Надо было упредить этот удар большевиков! Упредить! — шепнул уполномоченный правительства Чи-чуа члену учредительного собрания.

Член учредительного собрания не ответил.

На балконе все стояли молча. И все, кроме учителя, капитана и председателя волостной общины, были смертельно бледны.

Дети со свечами и венками вошли в тесный коридор, образованный стоящей на площади толпой. Когда проносили гроб, люди обнажили головы.

Крестьянин из Кахати — Парна Кварацхелиа стал рядом с Джабой Кобахиа и вызывающе оглядел его. Джаба снял руку с револьвера.

Обнажили головы и те, кто стоял на балконе. Только Сардион Анджапариа, капитан Глонти и начальник военного ведомства Варлам Хурциа не сделали этого.

Беглар Букиа и Шамше Акбардиа уверенно поднялись на балкон, остановились у перил, как раз там, где стояли Аполлон Чичуа и Евгений Жваниа, и знаками показали им: "Отойдите!" Член учредительного собрания и уполномоченный правительства заколебались, посмотрели на капитана, но тот уклонился от их взгляда, и тогда они молча уступили место Беглару и Шамше. Те протянули руки и восемь человек снизу подняли к ним гроб. Беглар и Шамше поставили гроб на перила. Поддерживая гроб, Беглар стал в головах, а Шамше — в ногах.

Капитан Глонти посмотрел на застывшее лицо Юрия и, чтобы подавить вздох, прикусил губу. Капитан Глонти — солдат и, как сам себя уверяет, превыше всего ценит в людях солдатскую доблесть. А солдат Юрий Орлов проявил высшую доблесть, выше которой нет, — он грудью своей прикрыл товарища, он жизнь свою отдал за друга. И капитан Глонти мысленно попрощался со своим бойцом: "Прощай, Орлов, прощай, храбрец! Ты умер честной солдатской смертью, и я тебе могу только позавидовать, Юрий".

На балкон поднялись Варден, Тариэл Карда, Элиз-бар Кварацхелиа, Манча Заркуа и несколько человек в бурках. Они стали позади Вардена и Тариэла.

Член учредительного собрания кивком головы поздоровался с Варденом. Жваниа сразу же сообразил, что это и есть тот самый большевистский комиссар, которого он приказал выпустить.