Тай-Пэн

– Китайцы нескончаемой волной хлынули сюда с того самого дня, когда я вернулся из Кантона, – сказал Кулум. – Одному Богу известно, сколько их тут. Они прибывают целыми сампанами и джонками и устремляются на берег. Потом растворяются в этой кишащей людской массе. Ночью эти дьяволы разбредаются по острову и крадут все, что можно унести.

– Боже милосердный!

– Поначалу они селились по всему острову. Потом я уговорил Лонгстаффа временно выделить им этот склон холма. Они называют его Тай Пинь Шан или что-то в этом роде.

– Почему ты не сказал мне?

– Мы, дядя и я, хотели, чтобы ты сам все увидел. Несколько часов не имели никакого значения. Европейцев, не считая солдат, набирается сотни полторы. Лонгстафф рвет на себе остатки своих волос. Каждое утро мы вылавливаем в гавани по десять-пятнадцать китайских трупов. Убитых или утонувших.

– Нужно самому взглянуть на этот муравейник, чтобы поверить, – сказал Робб. – Как они живут! Места было достаточно, но они прибывают целыми толпами с каждым приливом.

– Что ж, – заметил Струан, – у нас не будет недостатка в носильщиках, слугах и рабочих руках. – Он повернулся к Орлову. – Салютуйте флагману и пошлите сигнал от своего имени: «Разрешение бросить якорь в восьми кабельтовых». Свистать всех наверх. Я жду вас на корме!

Орлов кивнул.

Пушки «Китайского Облака» прогремели, и с флагмана раздался ответный выстрел. Разрешение было дано. Команда собралась на палубе. Струан подошел к леерному ограждению полуюта.

– Всем оставаться на корабле до полудня завтрашнего дня. И до этого же времени никто не должен подниматься на борт. Ни слова о нашем грузе. Или о том, что я на борту. Любого, кто проболтается, я протащу под килем. Всем матросам – двойное месячное жалованье, деньги будут выплачены завтра к вечеру, серебром. Офицерам установить вооруженную охрану на юте по вахтам. Разойтись.

Матросы прокричали тройное «ура» в честь Тай-Пэна и разошлись.

– На какое время назначена распродажа, Кулум?

– На три часа дня, отец, завтра. В Счастливой Долине.

– Робб, позаботься, чтобы мы заранее располагали правильными номерами участков.

– Да. Мы принесли список. Круглый холм покупаем?

– Разумеется.

Робб задумался на мгновение.

– Если Брок окажется так же неподатлив, как ты, нам, возможно, придется рискнуть всем нашим будущим из-за этого несчастного холма.

– Верно. – Струан подозвал Орлова. – В две склянки утренней вахты пошли сигнал Броку от имени Робба с просьбой прибыть на борт к четырем склянкам. Разбуди меня, когда пробьет две склянки. До того времени меня не беспокоить. С этого момента ты принимаешь командование.

– Хорошо, – кивнул Орлов.

– Я пойду вздремну. Робб, тебе и Кулуму тоже нужно выспаться. Завтра нам предстоит долгий день. Да, кстати, Кулум, может быть, ты поразмыслишь над балом. Где, как и что. Через тридцать один день. – Он спустился вниз.

Когда «Китайское Облако» приближался к флагману, Кулум подошел к Орлову:

– Пожалуйста, спустите баркас на воду, как только мы станем на якорь.

– Тай-Пэн приказал всем оставаться на борту. Без его разрешения не будет никакого баркаса.

– Но приказ не распространяется на нас, на мистера Струана и меня, – резко проговорил Кулум. Орлов хмыкнул.

– Ты не знаешь своего отца, Кулум Силач. Он сказал «всем». И именно так все и будет.

Кулум направился к люку, но Орлов остановил его, небрежно покачивая боевым цепом:

– Его нельзя беспокоить. Это тоже его приказ.

– Убирайтесь с дороги!

– Когда Тай-Пэн отдает распоряжения, он всегда взвешивает каждое слово. Спроси у своего дяди. До тех пор, пока я капитан «Китайского Облака», ни одна душа не сойдет на берег! Если бы он хотел, чтобы ты туда отправился, он бы так и сказал.

– Мы пробудем на борту до полудня, Кулум, – подтвердил Робб.

Сквозь ярость, обуревавшую его, Кулум спросил себя, будут ли и ему подчиняться столь же беспрекословно, когда он станет Тай-Пэном. Он понимал, что подобное повиновение объяснялось не просто титулом. Его нужно было заслужить. – Очень хорошо, капитан. – Он отошел и встал рядом с Роббом у фальшборта. Молча они наблюдали, как остров вырастает перед ними. Вскоре они смогли разглядеть круглый холм.

– Этот холм нас прикончит, – сказал Робб.

– Теперь у нас есть деньги. Брок не станет вмешиваться.

– Он будет повышать, повышать и повышать цену, зная, что Дирк все равно купит холм, чего бы ему это ни стоило. Брок прекратит торговаться, когда цена вырастет до небес. Дирк привязан к этому холму, так же крепко, как мы привязаны к «Благородному Дому». Теперь это вопрос лица, растреклятого лица, черт бы его побрал! Их дикая ненависть друг к другу когда-нибудь уничтожит их обоих.

– Отец сказал, что покончит с ним за эти пять месяцев, разве нет?

– Да, парень. Ему придется это сделать. Я не смогу. И ты тоже.

Кулум приковался взглядом к холму и к Гонконгу.

Хочешь ты этого или нет, сказал он себе, чувствуя, как у него холодеет внутри, но пред тобой сейчас твое королевство. Если ты чувствуешь в себе силу. И смелость, чтобы принять его.

Ему вдруг стало страшно.