Тай-Пэн

Ну что же, говорил себе Струан, хинную корку мы запустили в дело. Теперь – Кулум. Может быть, парень прав, и ему действительно нужен партнер? Джефф – вот ответ на этот вопрос. Струан – Купер – Тиллман. Вернее, Струан – Купер, о Тиллмане теперь можно забыть. Почему нет? Джеффу это сулит огромную выгоду. Мы упрочим связи с обеими Америками. Джефф умен и честен. Обдумай этот вариант очень тщательно. Это хорошее решение. Лонгстафф? С Лонгстаффом я уладил все как нельзя лучше. Когда я потеряю его из виду, он будет делать только то, что подскажет ему другая сильная натура. Как быть со Скиннером? Пока что он справляется отлично. Блор? Надо повнимательнее присмотреться к нему. И к Мауссу тоже. Что потом? Дом и Мэй-мэй. Возможно, Орлов был прав. Возможно, все, что ты чувствовал сегодня во время плаванья, и в самом деле был лишь взгляд моря, устремленный на тебя, – ты получил от жизни все, чего может желать человек. Не относись слишком легко к таким ощущениям.

Его мысли неизменно возвращались к Броку. Да. Будет убийство. И Лиза была права. Однажды начавшись, это может никогда не кончиться. Или кончится с нами обоими.

– Насколько этому можно верить? – Купер закончил читать досье.

– Учитывая, откуда я это получил, я бы сказал, что не может быть никаких сомнений в их достоверности. Что вы чувствуете по сему поводу?

– Дьявольский замысел. Сергеев совершенно очевидно и есть тот человек – уж точно, один из них, – которого послали с целью исследовать «Британскую сферу влияния» в Азии и изучить возможности для эмиграции на русскую Аляску. – Купер замолчал на секунду, собираясь с мыслями. Потом сказал: – Что же нам делать со всем этим? Ну, следуя вашей мысли… Шевон. Сергеев с восторгом согласится сопровождать ее в Америку. В пути она очаровывает его – либо намеренно, либо ни о чем не подозревая – и привозит в Вашингтон. Ее отец, который, без сомнения, является тем самым человеком, кому в первую очередь следует передать эти документы, в частной беседе рассказывает Сергееву, что Соединенные Штаты недовольны Россией и хотят, чтобы русские ушли с континента. Доктрина Монро и все такое. Вы это имеете в виду?

– Вы проницательный человек, Джефф.

– Эта информация выставляет лорда Каннингтона круглым дураком.

– Несомненно.

– И совершенно однозначно указывает на важность – более того, жизненную необходимость – Гонконга.

– Верно.

– Теперь мы должны решить, как нам быстро и надежно передать эту информацию в руки сенатору. Эти бумаги невероятно поднимут его престиж в политических кругах, поэтому он выжмет из них все, что в его силах. Следует ли нам пойти на риск и посвятить Шевон в наш план, или мы просто вручим ей копии документов, которые она передаст отцу.

– Я бы не стал знакомить ее с досье или даже говорить ей, что в этих бумагах. В конце концов, она женщина. Женщина всегда может поступить непредсказуемо. Она может влюбиться в Сергеева. Тогда она пошлет к черту Соединенные Штаты Америки, потому что женская логика подскажет ей, что она должна в первую очередь защищать своего мужчину, невзирая на долг перед родиной и все такое прочее. Если Сергеев узнает, что нам стало известно из этих документов, это будет равносильно катастрофе.

– Я бы хотел обдумать все это, – сказал Купер. Он перевязал пакет и протянул его Струану. – Это звучит помпезно, Тай-Пэн, но моя страна в неоплатном долгу перед вами.

– Благодарность мне не нужна, Джефф. Может быть, окажется небесполезным, если сенатор Тиллман и другие дипломаты начнут высмеивать глупые просчеты и некомпетентность лорда Каннингтона в вопросах нашей политики здесь, на Востоке.

– Хорошо. Считайте, что это уже сделано. Кстати, вы должны мне двадцать гиней.

– За что?

– Вы разве забыли о нашем пари? По поводу обнаженной натуры? В самый первый день, Дирк. Картина Аристотеля с церемонией передачи острова была частью заклада, неужели вы забыли?

– Напрочь. И кто же она? – с интересом спросил Струан. Двадцать гиней не слишком большая потеря, если речь идет о чести дамы, подумал он. Да, но, черт возьми, картина-то мне нравилась.

– Шевон. Она сообщила мне об этом два дня назад. Сказала, что собирается заказать свой портрет. Такой же, как у герцогини Альбы.

– Вы намерены позволить ей?

– Не знаю. – На лице Купера появилась бледная улыбка, и из глаз на мгновение ушла не покидавшая их в последнее время боль. – Морское путешествие, наверное, положит конец этим фантазиям, как вы думаете?

– Чьим угодно, но только не этой девчонки. Завтра я пришлю вам кошелек. Как я припоминаю, проигравший должен был заплатить Аристотелю за то, чтобы тот вписал в картину победителя. Считайте, что это уже сделано.

– Может быть, вы согласитесь принять от меня эту картину. В подарок. Я договорюсь с Аристотелем, чтобы он вписал в нее нас обоих, а?

– Что ж, благодарю. Эта картина мне всегда нравилась.

Купер показал рукой на бумаги:

– Давайте вернемся к этому разговору завтра. За ночь я решу, как мне быть с Шевон.

Струан подумал о завтрашнем дне. Он протянул бумаги Куперу:

– Положите их в свой сейф. Для безопасности.