Таякан

— Погиб от пуль контрас, — машинально читал Ричард не в силах защититься от охватившего озноба. — «Утонула при переправе через горную реку...», «погиб от болезней...»

«В результате неосторожного обращения с оружием...», — прочитал он и замер. Прижал ладонь к дернувшейся щеке и заставил себя поднять глаза. С фотографии задумчиво смотрел парень, с бородкой, как у Че...

Фото Сильвии Ричард нашел в неосвещенном углу зала. Сначала увидел глаза. Он помнил эту маленькую, единственную фотографию Сильвии. В музее фото увеличили; линии шеи, волос размылись и как бы слились с воздухом, листвой, школьным фасадом.

Он достал из-за пазухи хранимый ко дню рождения подарок и приложил раковину к уху. Раковина молчала. Ричард поднес ее к губам и шепотом подсказал:

— О-у-у, шу-у-у, — не замечая, как «у» вытянулось в долгий, почти беззвучный стон.

Раковину и диплом он сложил на пол, под портретом. Прижимаясь к стене, он поднялся на цыпочках и впервые коснулся губами пухлых губ Сильвии...

ЛЕГЕНДА С БЕРЕГА ЛАГУНЫ

(Вместо послесловия)

С РИЧАРДОМ мы познакомились в Никарагуа, через год после смерти Сильвии. «До» и «после» — так он сам делил теперь свою жизнь.

...В летнем лагере детской организации «Искатели», расположенном недалеко от города Масаи, собрались будущие вожатые — молодые парни и девушки, подростки, многие из которых еще несколько месяцев назад сражались с контрас. В лагере они учились ставить палатки и вязать узлы, плавать и читать стихи... Ричард среди них был, что называется, «играющим тренером». Всем, чему научился сам, он щедро делился с новыми друзьями.

После жаркого учебного дня, когда солнце ушло за холмы, к моей палатке прибежал Ричард. Покой, сладкая вечерняя усталость — не для него.

— Сейчас «штурмуем» Коётэпе...

В вечерних сумерках поднимаемся в гору за лагерем. Очень давно в этих местах жило сильное и гордое племя индейцев-охотников. Звали они себя коётэпэ. В память о свободолюбивых и благородных охотниках самую высокую гору в округе назвали их именем.

— На вершине горы — крепость. В начале века, — рассказывал Ричард, — крепость преграждала путь американским завоевателям — гринго. А потом, когда страной стал править диктатор Сомоса, орудия крепости его гвардейцы повернули против народа. Стены укрепили бетоном. Сомосовцам казалось, что они надежно защищены от революции. Штурмом взял вооруженный народ крепость. И открылась страшная тайна. Под крепостью была тюрьма. В подземельях — карцер и камеры пыток, в центре — глубокий колодец, куда бросали замученных патриотов...

Ричард встал в центр бетонной площадки и раскинул руки.

— Сюда садился вертолет. В него сомосовцы бросали патриотов, и через две минуты вертолет зависал над дымящим кратером вулкана Сантьяго. Понимаешь, компа, что они делали?! Людей сбрасывали. А объявляли так — пропал без вести. Сейчас на краю кратера — памятник...

Мрачен бетонный лабиринт крепости. На стенах каземата — следы пуль и осколков. В подземелье гулко, жутко, поскрипывают двери из стальных поржавевших прутьев, свет не проникает.

— Смотри, компаньеро, на стенах имена, имена. — Ричард остановился и зажег фонарик. — Это имя выцарапано ногтем, это написано кусочком сухой земли...

На высокой крепостной башне после темного, наполненного липким спертым воздухом подземелья дышалось вольно, полной грудью. Ричард полез на самую верхушку башни, к бойнице, где сомосовцы ставили когда-то крупнокалиберный пулемет.

Ночь стерла очертания крепости и зубьев сторожевых башен. На фоне неба стоял юный человек с гитарой через плечо. Тысячи мерцающих светлячков, как звездочки, кружили вокруг него, и казалось, что Вселенная пришла в новое движение. Таким я запомнил Ричарда, так видел, работая над книгой.

От крепости-тюрьмы мы спустились к лагуне — кратеру давно-давно потухшего вулкана. Вода в нем теплая, мягкая. Волны прибивают к берегу кусочки пемзы. По берегу гурьбой шли мальчишки. Двое шагавших впереди тащили по сизому вулканическому шлаку небольшого крокодила.