Таящийся ужас 2

Тогда я смекнул, что, поскольку обычно вскрытие начинается с грудной и брюшной полости, — это должен быть верх. Хотя абсолютно ничто больше не подтверждало такого вывода. Луч фонаря метался из стороны в сторону, пока я пытался отыскать хоть какое-то напоминание о матери — остатки глаз, носа или рта. Ничего — лишь сплошная, комковатая, покрытая хитросплетениями сосудов вязкая масса. Неожиданно я наткнулся на странное отверстие, располагавшееся как раз по центру зашитого разреза. Очевидно, это была та самая дыра, хрипловатое причмокивание которой лишило рассудка бедную ночную сиделку. По краям она как бахромой была окружена бледно-лиловыми тонкими лоскутами, трепет и колебания которых вызывали тот самый странный, характерный звук.

Мой взгляд скользнул чуть в сторону, и к своему отвращению я обнаружил рядом с этой своеобразной ноздрей громадный глаз. Сначала я его не заметил, потому что он был наполовину скрыт переливчатой кожицей и плотной сетью кровеносных сосудов. По своим размерам он походил на блюдце от кофейной чашки и мало напоминал человеческий. В частности, у него не было радужной оболочки — только зияющее черное отверстие, очевидно зрачок. Если бы опухоль продолжила свое существование, то этот глаз наверняка бы пробился через тонкие покровы и вышел на поверхность.

Следующим моим открытием, повергшим меня в немалое изумление, были три небольших бугорка или отростка, располагавшиеся, насколько я мог судить, где-то в левой нижней части массы. Внешне они походили… да что там походили, это действительно были… кончики пальцев ног моей матери. Тогда я понял, что серьезно заблуждался, полагая, что они отделили опухоль от тела.

Я принялся энергично отыскивать еще какие-нибудь подтверждения своей догадки и на правой стороне массы нашел четыре таких же отростка. Один из них оказался достаточно длинным, на нем даже сохранился кусочек ногтя, по изящной овальной форме которого я окончательно убедился в том, что он принадлежал моей матери. Именно на кончиках пальцев ног была особенно хорошо различима граница между нормальной человеческой плотью и опухолевидным новообразованием. Смерть остановила медленное, но неуклонное наступление тоненьких, зеленоватых капилляров, которые подобно плющу на стене дома ползли, оплетая человеческое тело. Наверное, я так и не смог бы определить, где находилась голова матери, если бы не обнаружил в верхней части массы несколько клочков седоватых волос…

Мать оказалась первым человеком, у которого обнаружили это странное заболевание, но уже через два года эпидемия распространилась очень широко, и опухоль направо и налево косила бесчисленное количество людей.

Ричард Мэтесон ЖЕРТВА

Амелия вернулась домой в четырнадцать минут седьмого. Повесив пальто в стенной шкаф в холле, она с небольшой коробочкой в руках прошла в гостиную, села на диван и принялась развязывать ленточку, одновременно скидывая туфли. Деревянная коробочка чем-то походила на миниатюрный гробик. Амелия сняла крышку и улыбнулась. Более уродливой куклы ей еще не приходилось видеть: худое, похожее на скелет тело, слишком крупная голова, рост чуть меньше двадцати сантиметров. Она была вырезана из дерева. Выражение лица наводило на мысль о лютой злобе — оскаленные острые зубы, полыхающие огнем глаза. В правой руке зажато копье, чуть превосходившее по длине саму фигурку. Все тело куклы от плеч и до колен обвито тонкой золотой цепочкой. Между телом куклы и стенкой коробки лежал крошечный бумажный свиток, который Амелия вынула и развернула. На нем от руки было написано: «Тот, который убивает», а чуть ниже приписано: «Беспощадный охотник». Прочитав записку, Амелия улыбнулась: Артуру это понравится.

При мысли об Артуре она невольно посмотрела на телефон, стоявший на столике рядом с ней; немного подумав, она вздохнула и положила коробочку рядом с собой на диван. Поставив телефон на колени, она набрала номер. Ответила ее мать.

— Привет, мам, — сказала Амелия.

— Ты что, еще не выходила? — спросила мать.

Амелия старалась отвечать как можно спокойнее.

— Я понимаю, мама, сегодня вечер пятницы… — начала она. Но закончить фразу не смогла.

На другом конце провода стояла гробовая тишина. Амелия закрыла глаза. «О мама, пожалуйста…», — подумала она и с трудом сглотнула.

— Видишь ли, мам, речь идет об одном человеке, — наконец выдавила она из себя. — Его зовут Артур Бреслоу. Он работает учителем в школе.

— Значит, ты не приедешь, — сказала мать.

Амелию передернуло.

— Видишь ли, мам, сегодня у него день рождения. — Она открыла глаза и посмотрела на куклу. — А я уже пообещала ему, что мы… что мы проведем этот вечер вместе.

Мать продолжала молчать. «Впрочем, — подумала Амелия, — сегодня все равно в кино не идет ничего интересного. Мы могли бы сходить завтра вечером».

Мать не произнесла ни слова.

— Мам?

— Значит, даже вечером в пятницу ты не можешь приехать к матери.

— Мам, но я же бываю у тебя по два, а то и по три раза на неделе.

— Вот именно — бываешь. А между тем, у тебя здесь есть своя комната.