Таящийся ужас 3

— Это маленькая французская бритва, — обыденным тоном заметил он. — В Англии ими обычно не пользуются, хотя вы, возможно, где-нибудь ее встречали. Как правило, их правят о дерево. Лезвие, как вы не могли не заметить, очень узкое. Режет она не то чтобы очень глубоко, но все же достаточно для… Буквально через несколько секунд вы сами в этом убедитесь. Мне бы хотелось задать вам маленький прозаический вопрос, который обычно произносят в подобных ситуациях вежливые парикмахеры: бритва не беспокоит, сэр? — Он поднялся — невзрачная, но вполне зловещая фигура — и направился к Хьюсону, передвигаясь быстрыми, бесшумными шагами охотящейся пантеры.

— Не будете ли вы так любезны, — проговорил он, — чуть приподнять подбородок. Благодарю вас. Да, еще чуть-чуть. И еще, если можно, чуточку. О, большое вам спасибо!.. Мерси, месье, о, мерси… мерси…

В дальнем конце помещения в стену и потолок было встроено толстое матовое стекло, через которое днем в подвал проникали тщательно отфильтрованные, а потому совсем слабые лучи дневного света. С восходом солнца они начинали смешиваться с тусклым свечением электрических лампочек, и эта причудливая гамма света придавала особую омерзительность той сцене, которая не нуждалась в привнесении в нее каких-то дополнительных деталей.

Восковые фигуры равнодушно стояли на своих постаментах в ожидании того момента, когда со стороны толпы туристов послышатся восхищенные или испуганные возгласы, и люди примутся боязливо обходить их стороной. Где-то, почти посередине этой вереницы фигур, в проходе сидел Хьюсон, неподвижно застыв в своем кресле и расслабленно откинувшись на спинку. Его подбородок был вздернут высоко вверх, словно он ждал парикмахера, и, хотя на горле его не было ни малейшей царапины, как и на всем остальном теле, он был мертв и уже успел остыть.

Его предыдущие работодатели ошибались, полагая, что он начисто лишен воображения.

Доктор Бурдет бесстрастно взирал на мертвеца-со своего пьедестала. Он стоял, не шелохнувшись, поскольку не смог бы этого сделать, даже если бы очень захотел. В конце концов, он был всего лишь восковой фигурой.

Билл Пронзини Белка в колесе

В четверг в два часа дня Митчел заглянул в «Венскую кулинарию» и оказался в ней единственным посетителем. В сущности, ничего необычного в этом не было: он уже несколько раз заходил в это заведеньице, впервые натолкнувшись на него примерно пару месяцев назад, и за все это время застал там не более дюжины любителей австрийской кухни.

В общем-то магазинчик был так себе — едва заметная ниша в стене, притулившаяся в глухом конце боковой улочки, которая петляла по далеко не самому респектабельному району города. «Точно сказано, — подумал как-то Митчел, — именно петляла».

Сам он предпочитал всегда и во всем идти только вперед — вперед и подальше от трущоб, в которых прошло его детство, откуда он начал выбираться всего каких-то полгода назад, а то и того меньше. Да, тогда он наконец скопил достаточно деньжат и оброс нужными связями, которые существенно облегчали человеческое существование и позволяли вместо бурбона с водой смаковать шампанское и обедать в дорогих ресторанах, а не обивать пороги дешевых закусочных.

И все же, если говорить начистоту, этот магазинчик — «Венская кулинария» — чем-то притягивал, неуловимо манил его. Еда здесь и в самом деле была отменная и к тому же поразительно душевая; а кроме того, ему был явно интересен его владелец по фамилии Гифтхольц. Это был низенький старикашка тщедушной комплекции, говоривший с сильным немецким акцентом. От некоторых его фраз можно было хохотать до упаду, тогда как сам он не понимал и половины того, что говорил ему Митчел во время своих посещений. Родом он был то ли из Австрии, то ли еще откуда-то неподалеку от нее, и прожил здесь уже лет тридцать, хотя на речи его это почти не отразилось, словно он только вчера ступил на эту землю.

Вот и сейчас Гифтхольц стоял за прилавком своего миниатюрного заведения и задумчиво глядел куда-то перед собой. Возможно, вспоминал Австрию или мечтал о постоянных клиентах, которых хотел бы иметь уважающий себя торговец.

Он не видел, как Митчел открыл входную дверь, но как только над головой посетителя задребезжал маленький колокольчик, быстро повернулся и устремил на него свою полную грустной надежды улыбку, чем в очередной раз напомнил Митчелу старого дворового пса, ожидающего, когда кто-нибудь швырнет ему кость.

— Здравствуйте, мистер Митчел, — проговорил он.

Митчел прикрыл дверь и прошел к стойке.

— Ну, как ваши дела, Гифтхольц?

— Идут дела, — тоскливо отозвался тот, — хотя и не особенно бойко.

— Крутитесь, наверное, как белка в колесе?

— Белка в колесе?

— Угу. Каждый день одно и то же. Скукотища, одним словом.

— Скукотища? — изумленно, переспросил Гифтхольц. От стеснения он часто заморгал и принялся энергично вытирать ладони о белоснежный передник. — Чего бы вы хотели сегодня, мистер Митчел?

— Все, как всегда. Большую сосиску с капустным салатом. Впрочем, не грех в такой день и жабры смочить.

— Жабры смо..?