Таящийся ужас

"Решетки на окнах! Что здесь, тюрьма, - спросил он себя. - Совет держать дверь закрытой… Чего здесь можно бояться? Во всяком случае, не грабителей. Интересно, все ли окна в доме зарешечены? Любопытно, крайне любопытно. А эта ограда? Каким же надо быть смельчаком, чтобы перелезть через нее, даже если использовать переносную лестницу. Хозяин дома производит впечатление неврастеника, и в то же время он пожелал отложить нашу беседу. По всей вероятности, считает, что для него будет легче, если я сам докопаюсь до некоторых вещей".

Доктор был утомлен долгим путешествием, поэтому он снял ботинки, расстегнул воротничок и сразу же задремал. Кругом стояла полная тишина. Малейший звук казался пронзительно громким. Прошло несколько минут. Неожиданно доктору послышался слабый шум, словно кто-то пытался повернуть ручку двери, но никто не постучал, не было слышно ничьих шагов. Перебирая в памяти события дня, он не заметил, как крепко уснул. Когда доктор пробудился, за окном было уже темно - он бросил взгляд на часы. Десять минут шестого. Пора переодеваться к обеду. Он не знал, принято ли переодеваться к обеду в этом доме, но, во всяком случае, хорошие манеры еще никому не повредили.

Внизу его ожидал Петерсон. Миссис Петерсон тоже была здесь. Должно быть, она догадалась, что доктор наденет парадный костюм и, не желая его смущать, выбрала соответствующий случаю туалет. Но супруг ее был все в той же повседневной одежде. Он даже не счел нужным как следует причесаться.

За столом седовласый хозяин дома хранил молчание. Зато его жена оказалась блестящей собеседницей, и доктор получал от разговора с ней не меньше удовольствия, чем от изысканного обеда. Миссис Петерсон довелось побывать в разных странах, она многое повидала и очень живо описывала свои впечатления от путешествий. Казалось, эту женщину интересовало абсолютно все.

"Великолепный образец культурной женщины, - подумал Оверфилд, - она знает обо всем понемножку и умеет выбрать подходящее время для своих рассказов".

К этим достоинствам доктор мог бы добавить еще одно: миссис Петерсон была очень красива. Доктор почти почувствовал исходящие от нее волны неотразимого обаяния и удивился, как могла такая женщина выйти замуж за иссохшее ископаемое вроде Петерсона. Судя по всему, неплохой человек, но совершенно ей не пара.

Миссис Петерсон была миниатюрной и хрупкой, но вся лучилась здоровьем и живостью. Если здесь кто-то болен, то, конечно, не она. Доктор внимательно разглядывал ее супруга. Может быть, это и есть его пациент? Мрачный, подозрительный, молчаливый… запертые двери и зарешеченные окна… возможно, перед ним случай паранойи, а оживленность миссис Петерсон и стремление всячески поддержать разговор - просто защитная реакция?

Она выглядит веселой, но, может быть, это всего лишь маска? Временами ее лицо словно заволакивает облако, но оно тотчас же рассеивается, когда она улыбается или звонко хохочет. Да, вряд ли она по-настоящему счастлива. Какое уж тут счастье с таким мужем!

Им прислуживал молчаливый, мрачный слуга. Казалось, он предупреждал каждое желание миссис Петерсон. Его манеры были безупречны, но доктор почему-то невзлюбил слугу с первого взгляда. Оверфилд пытался разобраться в причинах этой антипатии, но безуспешно. Позже, однако, все прояснилось. Он целиком ушел в свои мысли, стараясь угадать, зачем его пригласили провести неделю в этом доме. Вдруг доктор обратил внимание на незанятый стул. На столе стояло четыре прибора, обедавших было только трое. И в тот момент, когда он подумал об этом, дверь открылась, и в столовую вошел подросток, в сопровождении коренастого мужчины в черном костюме.

- Доктор Оверфилд, это мой сын Александр. Поздоровайся с джентльменом, Александр.

Мальчик и человек в черном костюме, следовавший за ним по пятам, обошли стол, мальчик подал руку доктору и уселся на свободный стул. Подали мороженое. Человек в черном, стоя за стулом подростка, внимательно наблюдал за каждым его движением. Разговоры замерли. Десерт был съеден в полном молчании. Наконец Петерсон произнес:

- Отведите Александра в его комнату, Йорри.

- Слушаюсь, мистер Петерсон.

За столом остались трое, но разговор не возобновлялся. Мужчины молча курили. Миссис Петерсон извинилась:

- Я придумываю фасон для нового платья и стою перед очень трудной проблемой. Никак не могу решить, на чем остановиться: на кнопках или пуговицах. Если возьму пуговицы, они должны быть очень оригинальными, чтобы не испортить общего впечатления. Поэтому прошу вас, джентльмены, извинить меня. Надеюсь, вы проведете у нас приятную неделю, доктор Оверфилд.

- Я уверен в этом, миссис Петерсон, - ответил доктор, вставая, когда она выходила из-за стола. Ее седоволосый супруг не встал. Он невидящими глазами уставился на стену перед собой, не замечая висевшей на ней картины. Наконец, сунув в пепельницу свою сигарету, он поднялся на ноги.

- Идемте в библиотеку. Мне надо с вами поговорить.

Усевшись в кресло перед камином, он старался проявить максимум внимания к доктору.