Тайфун

— Согласен я с тобой, товарищ Хоа. Верно, пора кончать с бандитами! Я ведь только против одного: нельзя обвинять людей, пока вина их не доказана. А во всем остальном ты прав — враги обнаглели, надо принимать срочные меры. Давай начнем с нашей волости. Твои предложения…

Тан не рискнул заговорить с Тиепом в присутствии Хоа и никем не замеченный потихоньку ушел…

После ареста Мэя и раскрытия аферы в других кооперативах селения Сангоай отец Сан переживал тревожные дни. Он боялся, что Мэй выдаст соучастников, а через них доберутся и до него. Отец Сан злился, что листовки не возымели того действия, на которое рассчитывали заговорщики. Своими глазами он видел, как люди равнодушно смотрят на подстрекательские призывы или вовсе их не замечают, а то и нарочно останавливаются, чтобы сорвать их и втоптать в дорожную грязь. У отца Сана появилось ощущение, что все туже стягивается вокруг него невидимая сеть, из которой ему уже не выбраться. На полпути между волостями Сатхыонг и Тыонгдонг он подыскал полуразвалившуюся лачугу и перебрался туча из Сангоая. Хозяином лачуги был старик, промышлявший чем придется. Только ночью под покровом тьмы Сан осмеливался ходить в Сангоай, чтобы добыть еды и дать указания членам тайного общества, которых все заметнее охватывали растерянность и страх. Сан не сомневался теперь только в сестре Кхюен. Ее, казалось, ничто не могло испугать или остановить. С помощью торговки Хао она, не зная усталости, дни и ночи напролет печатала листовки и находила в себе силы, чтобы еще разносить их тем, кто распространял эту пачкотню в деревнях и на дорогах.

Однажды отец Сан вернулся в свою лачугу на рассвете, весь в пыли, усталый, но довольный. Он пришел из Байтюнга, где встречался с викарием Хоаном. В единственное оконце уже просачивался мутный утренний свет. Отец Сан вытащил из кармана листок бумаги и бережно разгладил его на колене. В который раз перечитал его:

Вьетнам

Родина и Вера!

Расписка

Партия «Родина и Вера», выступающая за создание на основах искренней, чистой веры государства Вьетнам, свободного от коммунистов и их прихвостней, сим подтверждает, что господин (госпожа) . . . . . . . . , поддерживая новую партию, внес(ла) . . . . . . донгов на борьбу против коммунистического господства и взял(а) на себя обязательство оказывать представителям нашей партии всемерную поддержку и помощь.

(подпись)

Дня. . . . . месяца. . . . . года. . . . .

«Теперь положение должно измениться к лучшему, — размышлял отец Сан, — у нас есть партия. Хитрец этот Хап: сидит себе в деревне, а голова у него работает хоть куда — эдакое придумал, что даже Хоан и епископ за эту идею ухватились. Новая партия «Родина и Вера»! Звучит отлично!» Пока, правда, рядовых членов совсем нет, одни руководители. Но ничего, они появятся, а вот он, отец Сан, получил должность лучше не придумаешь — казначей партии, все финансы в его руках! Правда, и финансов пока никаких, но под такую расписку можно раздобыть сколько хочешь денег, — они сами потекут к нему в карман. Сестра Кхюен обещала переключиться с листовок на расписки, взялась вербовать сторонников в партию. Как людей соблазнять, чтобы они с деньгами легче расставались, это он уже придумал: не просто на партию и борьбу жертвовать, а должности покупать. Хочешь занять высокую должность в партии после прихода ее к власти — плати больше!..

И закипела работа. Агенты отца Сана сновали теперь по всей округе с расписками. Где лестью, где уговорами, где запугиванием принуждали верных прихожан, бывших помещиков, разных тунеядцев и хулиганов давать деньги под расписку и вступать таким образом в партию «Родина и Вера». Отец Сан довольно потирал руки: на худой конец, если из затеи с партией ничего не выйдет, деньги все равно останутся у него, никто их требовать назад не станет, а с деньгами не пропадешь…