Тайфун

Успокоенная, Ай повернулась и вышла из комнаты решительным шагом. Тиеп с улыбкой смотрел ей вслед, пока она не скрылась за бамбуковой изгородью.

Тиеп сложил бумаги и пошел домой. Там его поджидал неожиданный гость. У ворот стоял старый запыленный велосипед, а у разожженного очага хозяйничал мужчина в простой крестьянской одежде, увидев которого, Тиеп сразу повеселел. Это был Хоа.

— Чего в комитет не зашел, ведь знал, что я там?

— Мне надо с тобой наедине поговорить, а какой разговор без чая? Вот и пришел прямо к тебе. Чай готов, можно начинать разговор.

Хоа налил в чашки крепкого душистого чаю и начал:

— Давно я хотел с тобой одно дело обсудить. Пока ты в больнице был, тревожить тебя не решался, а потом в работе закрутился. Наконец вот выбрался к тебе. Мне кажется, Тиеп, что иногда заносит тебя куда-то вправо…

— Говори конкретно!

— Конкретно — пожалуйста! Мне непонятно, почему ты заступился за Нян, ведь нехороший она человек!

Тиеп невесело усмехнулся.

— Да, сказать, что она на нашей стороне, я до сих пор не могу. Но кажется мне, если она и виновата в чем, так только в том, что ее кто-то сбил с толку. А когда сомневаешься, — ты это не хуже меня знаешь — нужны очень весомые доказательства, чтобы человека обвинить в преступлении.

Хоа помолчал, допил чай и выплеснул остатки на затухающие угли.

— Дурные люди — что эти угли. Вроде бы и потухли, а стоит раздуть их, и, глядишь, уже пожар полыхает. Устраивать пожары у нас еще есть любители. Я почему-то убежден, что твоя Нян входит в какую-то тайную организацию. Она там рядовая, но через нее можно выйти на главарей…

— Думаю, что мы с тобой этих главарей и сейчас можем назвать по именам. Взять хоть Лыонг Зуй Хоана — откровенный реакционер. Мы это знаем, но ждем и пока что смотрим на все его проделки спокойно. Лучше, если он сам себя разоблачит, не так ли?

— Это верно, Хоан настоящий головорез. И ты прав, что подождать еще надо, только у меня, например, руки чешутся. Уверен, что, когда мы его возьмем, такое откроется, что у нас от удивления глаза на лоб вылезут!

Тиеп согласно кивнул головой, а Хоа продолжал:

— А что касается Нян, то я бы смог доказать ее виновность, если бы не ты. Смотри, как бы твоя доброта боком нам не вышла!

— Ладно, ночь впереди, еще поговорим. А сейчас надо за рисом сходить. Мы тут привыкли теперь каждый вечер рис есть. Может, компанию составишь?

Оба перекинули через плечо сумки и вышли из дома. Пройдя по улице шагов десять, Тиеп остановился и прислушался.

— Хоа! Ведь это вода шумит! Неужели дамбу прорвало на поле?! Бежим!

Тиеп заскочил к себе на двор, схватил мотыгу и помчался к полю, Хоа за ним. На улицах ни души. Шла вечерняя служба, и весь народ собрался в церкви. Чем ближе поле, тем громче шумела вода. Теперь Тиеп точно знал, что случилась беда. На краю поля Тиеп огляделся: может, хоть в каком-нибудь доме горит огонек, значит, там люди, они помогут. В одном из окон неподалеку он увидел свет тусклой лампы. В этом доме жил Тан. Тиеп подбежал к ограде и крикнул:

— Эй, Тан! Вода прорвала дамбу! Выходи на помощь, зови всех с собой!

И тут же свет в доме погас, словно его задул голос Тиепа. Тогда Тиеп прыгнул в темную воду. Вместе с Хоа они хватали глыбы мокрой земли, заделывая брешь в дамбе. Через несколько секунд оба были в грязи с головы до ног. Тан потихоньку, не зажигая фонаря, вышел во двор и оттуда пытался разглядеть смельчаков, которые вдвоем пытались спасти рис. Он был бы рад помочь сейчас Тиепу, но боялся. К тому же, его смущало присутствие здесь начальника уездного отдела милиции…

16

Отец Куанг был мрачен. Его мучил радикулит. Не помогали ни тигровая мазь, ни спиртовой настой на змеином яде. Вдобавок ко всему он получил сердитое письмо от епископа. Вежливо, но определенно епископ высказал недовольство деятельностью отца Куанга в приходе Сангоай. Главный упрек был связан со смертью Сыка. Епископ писал, что в народе идут всякие толки, и теперь он вынужден направить по деревням своих людей, чтобы рассеять злостные сплетни и пересуды, причиной которых стала чрезмерная жестокость, проявленная отцом Куангом. Да, кюре забыл мудрые напутствия его преосвященства — быть мягким с верными, надежными людьми, проявлять твердость к людям, которых можно припугнуть, но ни в коем случае не предпринимать действий, которые оттолкнут паству…

Вечерняя месса давно уже кончилась, люди разошлись по домам, а отец Куанг все сидел на скамье и размышлял. Старый Сык частенько являлся ему во сне в образе ядовитой змеи, которая всячески пытается обвить ноги кюре и ужалить. Конечно, плохо, что он лишился верного слуги, — излишне погорячился в тот злополучный день — но не убрать старого болтуна было уже нельзя: чересчур много тот знал да и болтал без умолку на каждом перекрестке. Теперь надо вместо него найти другого. Наиболее подходящая кандидатура — отошедший от дел церковный староста Хап. Едва кюре подумал об этом человеке, как он тенью шмыгнул в церковь, молча прошел в дальний угол, где висел единственный на всю церковь фонарь, убавил свет и только тогда склонился перед священником.