Тайфун

— Рука зашлась, товарищ лейтенант, спасу нет. Дагаев промолчал, искоса следя за приближающимся вертолетом. Он знал, каково час-другой лежать в снегу без движения, сам едва чувствовал ноги, хотя был обут в валенки, но бывают минуты, когда — умри, а терпи: превратись в камень, в лед, не смей дышать, прикажи сердцу замолкнуть, но ничем не выдай себя. Такая минута была теперь. Разведчик Воронов знает это не хуже командира, а вот не утерпел, устроил разминку. Стоит вертолетчикам обнаружить группу, и боевое задание будет сорвано.

Он почувствовал ветер от винта, когда вертолет прошел над гривой, набирая высоту. Неподвижный снег — плохой фон для маскировки. Вот если действительно нагрянет «Мария», тогда-то будет самое время для диверсантов…

«Мария», «Мария»… Сейчас, в холодной снежной норе, ему, закоченелому, стало чуточку неловко за свою сегодняшнюю растерянность, когда перед вылетом на задание майор Филин, инструктируя группу, неожиданно сообщил: «Между прочим, идет «Мария», и уже где-то близко… Не боитесь, лейтенант, попасть в переделку?» Дагаев смутился под неулыбчивым совиным взглядом начальника разведки, заподозрив подвох и совершенно не понимая, для чего в такой момент — на учениях, перед трудным заданием — майор назвал девушку, с которой у Дагаева трудные отношения.

«Причем тут Мария?» — пробормотал, слегка краснея и отводя глаза.

Майор странно усмехнулся, зябко повел покатыми плечами и сдержанно сказал: «Причем, спрашиваешь?.. Ну что ж, тайфуны и бури не отменяют учений. Пусть эта самая «Мария» выходит из себя… Но дело с нею усложнится…» В странной усмешке майора Филина словно бы скользнул намек на то, что ему известно и о другой Марии, о другом вихре, сквозящем в жизни лейтенанта Дагаева.

И кто это только придумал — называть разрушительные тайфуны и ураганы красивыми женскими именами. То ли чья-то злая ирония родила эту традицию, то ли суеверное желание смягчить разъяренную стихию нежным именем? Надо же — «Мария»! Сколько теперь островов оголила, сколько судов потрепала или даже отправила на дно эта самая «Мария»? А ведь нет имени звучнее и красивее, во всяком случае, для Дагаева.

А может, какой-то неведомый моряк в минуту отчаяния на расколотом парусном бриге, выброшенном на скалы, цепляясь за оборванную снасть, прошептал, как проклятие и заклинание, как мольбу о пощаде и вечную клятву любви, имя женщины, однажды разбившей ему жизнь, подобно буре…

Торопясь сгладить смущение, показать, что не понимает намека, затаенного в усмешке майора, Дагаев сказал: «Один бывший пограничный старшина, прослуживший в здешних краях пятнадцать лет, говорил мне: «Стихии немножко похожи на женщин. В конце концов, они благосклоннее к тем, кто не бежит от них в самую злую минуту, принимает такими, какие есть, остается терпеливым и благоразумным, когда они вовсю бушуют. Нам ураган на руку, товарищ майор».

Майор опять странно усмехнулся: «Будем надеяться, с ураганом-то вы поладите».

«С ураганом-то…» Что он хотел этим сказать, на что намекал? Не будь, мол, слишком самоуверенным, лейтенант? Только ли? И эта особенная усмешка…

Вопросы пришли позже, когда сидел в кабине вертолета, а там, на взлетной площадке, в строю, надо было слушать распоряжения и советы майора Филина, ничего не пропуская, — майор не любил повторять.

«…Если буря все-таки разразится, вертолет за вами может прийти позже. Ждать на месте. Какой у вас запас продовольствия? На трое суток? Достаточно. Спички, топливо есть? Раз нет вопросов — к посадке…»

Обойдя горными распадками линию войск охранения, вертолет высадил разведчиков вблизи одного из колонных путей «противника» и ушел за второй группой, которой предстояло перехватить соседнюю дорогу к перевалу. С лейтенантом Дагаевым было десять человек. На всех — шесть гранатометов, семь автоматов, два ручных пулемета. Сегодня им предстоял открытый бой. В чистом поле на них хватило бы одного бронетранспортера или боевой машины пехоты, но в ближнем бою, в горах, возможно ночью, когда каждый гранатомет в твердых руках становится противотанковой пушкой, — а на такой бой они и рассчитывали, — группа Дагаева стоила немало; она помогала своим главным войсковым силам выйти к перевалу, чтобы выиграть сражение в горах. Даже маленькая заноза заставляет хромать большого слона. Одной из таких заноз и должна стать для «противника» группа Дагаева.

* * *

Треск чужого вертолета-разведчика давно стих где-то за хребтом, но долина по-прежнему выглядела пустынной, метель незаметно улеглась, небо немного расчистилось, словно бы к морозу. Неужто синоптики ошиблись, и циклон прошел далеко стороной?..

Мороз действительно усилился к ночи. Стужа медленно, упорно натекает под полушубок, накапливается, вползает в тело, пробивая сквозной дрожью, даже скулы сводит, и уже нет желания вскочить, пробежаться, устроить возню с разведчиками — только бы лежать неподвижно, сжимаясь в ком, пряча остатки тепла глубоко-глубоко в себе.