Тайфуны с ласковыми именами

Он, разумеется, отлично знает, сколько их, просто ему понадобилось выяснить, насколько я в курсе дела. Уже исчезла со сцены высокая скандинавка, чтобы предоставить место мулатке с умопомрачительными формами в легком ситцевом платье. Эта явно работает в соответствии с лозунгом: «Берегите время!»

– И нечего вам мудрить, – советую я Пеневу. – Будете долго мудрить – сделка может и не состояться. У вас не так много времени, чтобы собрать свои пожитки и исчезнуть.

– Кстати, как вы себе представляете эти досье? – спрашивает Пенев, только теперь подняв голову, чтобы посмотреть мне в глаза.

– Их внешний вид меня нисколько не интересует. И то, как они заполнены. И шифр, если им пользовались.

– Шифра нет, – успокаивает меня Пенев. – Но есть другое: эти досье, гражданин, были разрезаны по вертикали на три полосы. Десять листов, и каждый был разрезан на три полосы, таким образом, всего получилось тридцать полос, не так ли? Ну вот. Но если дойдет до сделки, я смогу предложить вам только десять полос из общего количества.

– А где остальные?

– В двух различных местах.

– Но вам, конечно, известны эти места.

– Одно – да. Что касается другого, об этом спросите у Горанова.

– А где первое?

– А брильянты?

– О брильянтах не беспокойтесь. Я могу вручить их вам сегодня же.

– Когда вручите, тогда я вам обо всем и расскажу. И десять полос досье заодно передам.

– Условия сделки, которые вы мне предлагаете, неравноценны.

– Я вам ничего не предлагаю. Это вы предлагаете.

– И все же они неравноценны.

– Я не в состоянии дать вам больше того, что у меня есть, – пожимает плечами Пенев.

– А что содержат ваши «полосы»?

– Самое главное: псевдонимы. Листы, как я уже сказал, были разрезаны на три части. На одной – псевдонимы, на другой – подлинные имена, а на третьей записаны данные о характере деятельности.

– Но псевдонимы далеко не самое главное.

– Для нас они – самое главное, потому что мы под ними работаем. Во всяком случае, чем я располагаю, то предлагаю.

– Вы мне предлагаете сущий пустяк. Я рассчитывал на другое.

– Может, и я рассчитывал на другое, но, как видите, дошел до того, что вступаю в сделку с таким вот, как вы… – мрачно бормочет он и разминает в пепельнице мокрую сигарету.

Конечно, для него это предел падения – теперь, когда факт предательства для него позади, он отчасти соглашается раскрыть его механизм, с тем чтобы, нагрев на этом руки, скрыться в неизвестном направлении.

Мулатка в рекордное время стащила с себя почти все, что на ней было, но, как оказалось, это лишь скромное вступление, а главная часть ее действия – какой-то бесконечный бешеный танец под бешеный визг магнитофона.

– Я должен вам сказать еще несколько слов, – предупредил я. – А что касается обмена товаром, предлагаю произвести его этой же ночью…

Этой же ночью. Доверие хозяев к слуге – если оно вообще существовало – в последние дни начисто пропало. За Пеневым установлено наблюдение, и ему это хорошо известно. Однако после того, как я вошел с ним в контакт – а в этом была настоятельная необходимость, – я и сам могу оказаться под наблюдением, какой бы правдоподобной ни казалась версия о нашей случайной встрече в случайном заведении. Так что надо спешить.

Горсть брильянтов достоинством в миллионы долларов способна затуманить мозги даже самому расчетливому пройдохе. Произошло это и с Пеневым. Он похвалялся Флоре, что собирается купить себе виллу – конечно же, за деньги ЦРУ. Но вот ЦРУ отстраняет его от участия в сделке, и в торговом зале объявляется Кениг. Открытый выход на сцену Кенига, так же как неожиданное появление наследницы, о существовании которой никто не подозревал, порождает у Пенева страх, что добыча, которую он столько времени стерег, может от него уйти. Это толкает его на своевольные действия. К примеру, он неотступно следит за Виолетой, что не могло быть не замечено такими людьми, как Кениг, хотя, вероятно, никто ему такого поручения не давал. Не исключено также, что покушение на Кенига в вилле приписывается Пеневу, тем более что другой возможный виновник пока не обнаружен. Так или иначе, наследник Горанова находится под наблюдением. И это обстоятельство не только дает ему обильную пищу для раздумий, но и толкает на мысль, что надо скорее смываться, что отныне ему придется быть на нелегальном положении.

Быть на нелегальном положении – где? Если человек ухитрился бежать за границу, если ему удалось сменить шумный Мюнхен на тихий Берн, это вовсе не означает, что он может непрерывно прыгать с места на место, особенно если учесть, что ЦРУ не по вкусу подобные шалости. Но пусть от этого болит голова у Пенева.