Тайфуны с ласковыми именами. Умирать только в крайнем случае

Она и в самом деле нуждается в чем-нибудь бодрящем, потому что вид у нее довольно-таки усталый, и, что нетрудно заметить, это вовсе не та приятная усталость, которую человек испытывает после успешного завершения какого-то трудного дела.

— У вас весьма измученный вид, дорогая, — замечаю я, подавая ей кофе. — Надеюсь, не после пылких объятий господина Пенефа?

— Пенефа? — произносит она бессильным голосом. — Неужто я, по-вашему, такая неразборчивая…

— …как Флора…

— Да и Флора едва ли согласилась бы лечь с таким. Впрочем, это ее дело. Если хочет — пускай ложится.

Она замолкает, а я больше не проявляю любопытства, и мы какое-то время молча курим и пьем кофе.

— Мне пора катить к своему Бенато, — нарушаю наконец молчание и встаю.

Я должен подняться наверх и взять пиджак, но, странное дело, следом за мною идет по холлу Розмари.

— Вы даже не спрашиваете, где я была?

— Неужели вы до сих пор так и не уяснили, что я не любопытен? И что меня интересуют только рыночные цены, а всякие другие сведения мне безразличны.

— Даже те, которые касаются меня?

— Все, что касается вас… Вы сами об этом расскажете, если сочтете нужным…

И так как она продолжает стоять все с тем же жалким видом, я добавляю:

— Вы же понимаете, дорогая, что откровенность по просьбе не получается.

— У меня такое чувство, что вы вообще не дорожите моей откровенностью, Пьер.

— Напротив. Только у меня такое чувство, что это для вас — нечто совершенно недостижимое.

— Вы не первый раз упрекаете меня в неискренности.

— Просто констатирую. Я не слепой, но и упрекать вас не собираюсь. Полагаю, что у вас есть свои причины…

— Какие причины? Что вы имеете в виду? — спрашивает она, как бы просыпаясь ото сна.

— Прежде всего то, что вы все время лжете… И поскольку она пытается возразить, я успокаивающе поднимаю руку:

— Я же сказал, разве вы не слышали: я вас не упрекаю. Но если вы испытываете потребность разыгрывать комедию перед другими, то меня исключите, чтобы не тратить напрасно силы. Вчера вы, кажется, усвоили, что я вам не конкурент, и это истинная правда. И связываться со мной вам не имеет никакого смысла.

При этих словах я смотрю на часы и собираюсь взойти на лестницу.

— Не конкурент в чем, Пьер? — спрашивает Розмари, и я вижу, как напряглось ее лицо.

— Из-за вас я пропущу встречу с моим славным Бенато… — бормочу я.

— К черту вашего Бенато! — восклицает она. — Скажите: не конкурент в чем?

— На ваш вопрос я мог бы дать точный и исчерпывающий ответ. Но имейте в виду, что в таком случае ваша искренность задним числом не будет стоить ломаного гроша. И тогда уж не рассчитывайте на помощь или доверие с моей стороны.

Она вперяет в меня свои темные глаза.

— А если вы хотите взять меня на пушку? Если вы решительно ничего не знаете, а только пытаетесь что-нибудь выудить у меня?

— Фома неверный… В юбке, — с досадой роняю я. — Ну что ж, представлю вам вещественное доказательство, и вы убедитесь, что кое-что я знаю Но сперва я должен убедиться в вашей искренности… И после того, как повидаюсь с этим славным Бенато.

— К черту вашего Бенато! — снова восклицает она. Потом добавляет, уже другим тоном: — Сварить еще кофе?

Итак, мы сидим в холле на своих обычных местах: она — на диване, закинув ногу на ногу, а я — потонув в стоящем напротив кресле, и перед нами чашки горячего кофе. Сидим, как два бездельника в начале рабочего дня, когда повсеместно вокруг нас вычислительные машины и автоматические кассы уже строчат с предельной скоростью.

— Во-первых, вы никакая не студентка, — говорю я, чтобы помочь ей сделать первый шаг.

— Я студентка, — возражает она. — Пускай только формально. Во всяком случае, я числюсь студенткой.

— Во-вторых, вы находитесь здесь по воле вашего шефа, — добавляю я, чтобы у нее не оставалось сомнений. — А ваш шеф — Тео Грабер. — И, вытянувшись поудобней в кресле, бросаю ей: — Продолжайте.

— Но если вам все известно…

Она замолкает, напряженно глядя мне в лицо, но это напряжение уже не признак недоверия, а скорее изумление.

— Не думаю, что мне известно все, но некоторые важные детали я, пожалуй, знаю.

— Что ж, верно: я секретарша Тео Грабера или, если хотите, заместитель директора, поскольку эти две должности он в целях экономии объединил Верно и то, что это он меня сюда послал… — Розмари замолкает и тянется за сигаретой.

— Я должна рассказать вам все с самого начала?

— Думаю, так будет лучше.