Тайга и зона

…Года два назад в Шантарское УВД, а точнее в его соответствующие отделы, со всей России стали поступать тревожные сигналы о подозрительном оживлении на пушном рынке. С незапамятных времён монополия на торговлю шкурками принадлежала государству – сие не означает, разумеется, что никто не браконьерствовал, не торговал пушниной в обход госструктур и не строил на этом деле замки в Испании, однако ж до некоторых пор процент «левых» шкурок был стабилен, прогнозируем и, в общем-то, негласно принят как реальность, данная нам в ощущения, с которой бороться бесполезно.

Но это только до некоторых пор.

А вот с некоторых пор рынок как государственный, так и «чёрный» залихорадило. На рынке как из-под земли стали появляться соболя, точнее, шкурки – великолепнейшего качества, дороговизны невысокой и в таком количестве, что цены начали падать стремительно, как рубль в недавние времена. И не оставалось никаких сомнений: это не браконьеры распоясались – это действует чёткая, слаженная группа, законспирированная настолько, что никто про неё и слыхом не слыхивал. До некоторых пор. Причём, соболя эти, исходя, опять же, из качества и количества шкурок, явно выращивались в питомнике. Причём, расположенном, как удалось выяснить, где-то в Шантарском крае.

Гласная проверка местных государственных питомников и негласная – подпольных ничего не дала: никакой утечки, никакой «левизны», «чёрная» бухгалтерия в порядке. Следовательно, в Шантарском крае образовался ещё один питомник (хотя какой, к чёрту, один – целая сеть питомников!), откуда к охочим до натурального меха богатеям и текут бурным потоком соболиные «шубки». А обратно – потоком не менее бурным – зелёные бумажки с ликами президентов…

За голову схватились все: и госструктуры, и мафиози – снижение цен на рынке особенно сильно ударяло по карманам последних. Совершенно не понятно было, что за силы вступили в игру: то ли толковые ребята-однодневки, решившие по-быстрому срубить капусты и отвалить, когда цены падут ниже некуда, то ли некто решил нанести сокрушительный удар по всему российскому пушному рынку. Выяснить это было решительно не возможно, никакие методы – как милицейские, так и… ну, скажем, более действенные, хотя и напрочь незаконные – на этот раз не срабатывали: никак не удавалось отследить, откуда тянутся ниточки и вообще каким образом шкурки попадают к продавцам и перекупщикам. Либо они, продавцы и перекупщики в смысле, и вправду не знали, либо были запуганы, либо подкуплены – однако факт остаётся фактом: соболя будто материализовывались из воздуха и моментально превращались в деньги, которые также исчезали неведомо куда…

Полтора года понадобилось операм, чтобы нащупать, только нащупать – даже не ниточку, а так, невесомую паутинку, которая, впрочем, и привела их в окрестности исправительно-трудового учреждения номер **. Где-то здесь, в радиусе восьмидесяти-ста километров и располагался один из подпольных соболиных питомников. Некий охотник из Пармы, пойманный за руку за браконьерство, в обмен на прекращение дела согласился добровольно сотрудничать с органами – походить по тайге, приглядеться…

И судя по всему, кое-что он углядел. Потому как успел послать весточку в Шантарск, но более ничего не успел – по причине скоропостижной смерти от злокачественной опухоли под названием «заточка».

Звали охотника Егор Дорофеев.

* * *

– …Собственно, поэтому я и здесь, – сказал археолог. – Выяснить, что узнал Дорофеев. На что набрёл в тайге, где находится питомник… А ты как человек, который последним разговаривал с ним, как человек неглупый, столичный, можешь мне помочь. – Он остановился напротив Алексея, посмотрел тому в глаза:

– Вот и весь расклад. Теперь думай.

– Уж не подозреваешь ли ты, что это я охотника мочканул? – бесцветным голосом спросил Алексей после долгой паузы.

…Сказать, что Карташ чувствовал пустоту в душе, значит ничего не сказать. В душе был абсолютный вакуум, чёрная дыра, куда со свистом всасывались все чувства, эмоции, мысли и желания.

И не оставалось ничего. Лишь звенящая, ледяная пустота.

Питомник…

Блядь, всего лишь грёбаный питомник по разведению сраных млекопитающих семейства долбаных куньих! А он-то, дурак, губу раскатал: не правительственный секретный объект, какое-нибудь кладбище радиационных отходов, тренировочный лагерь террористов – да с такими сведениями, выложенными в нужное время нужным людям – в погонах или в наколках, не суть важно, – с такими сведениями он и без помощи всяких там археологов в Москву вернётся, на белом коне и со щитом в руках!

А тут – вонючий питомник…

Дорофеев, сука, ни словечком ведь о ментах не обмолвился! Хотел, чтоб и нашим, и вашим…

– Конечно, не ты мочканул, – сказал Гена, вновь садясь напротив. – Тебя-то я проверил в первую голову… Но ведь кто-то это сделал? И я должен узнать – кто. Чтобы через него выйти на производителей.

– И я тут причём?

– О чём вы разговаривали с Дорофеевым? – быстро спросил Гена.

Карташ на мгновенье запнулся.