Тайга и зона

Гена вынул из бокового кармашка мешка несколько одинаковых пластмассовых коробочек, выбрал с синей сигнатурой, приставил к раненой ноге, сжал. Коротко пшикнуло.

– Обезболивающее, – объяснил он. – Есть, кстати, транквилизаторы и стимуляторы. Никому не требуется?

– Я лучше другого стимулятора выпью, – проворчал Гриневский и наклонился над упавшей набок крышкой от термоса – в ней ещё оставался чифирь. Поднял, подул, отхлебнул.

– Но как Пугач сумел сгоношить весь народ на прорыв? – спросил Карташ.

– А ему и гоношить особо не надо было, – грустно улыбнулся Гена. – Водочка-то не простая была…

Алексей вспомнил лицо Лупня, бегающие глазки недавних «гостей»… и его осенило:

– С добавкой какой-то химической?!

– Молодец, соображаешь. Я тоже это понял, только слишком поздно. Какая-то отрава, вызывает стремительный выплеск неконтролируемой агрессии – так что Пугачу оставалось только направить эту агрессию в нужное русло…

Карташ представил себе, как в сумерках гонцы разносят по баракам гостинцы от Пугача, как зэки выпивают и… Он поёжился. А ведь замешкайся ты, браток, в клубе, и быть тебе растерзанным на мелкие клочья.

– Но зачем?!

– Это ты у него спроси, – Гена зло кивнул на Гриневского.

– Я не знаю, – покачал тот головой, прихлёбывая. – Я уже говорил… Знаю только, что Пугач собрал здесь, на зоне что-то типа уголовного спецназа – обученных бойцов, ну, которые в горячих точках были, раньше в какой-нибудь там «Альфе» служили, ещё что-нибудь. Некоторых даже специально сюда переводил с других лагерей. Ему, короче, нужен был отряд, чтобы с ним именно сейчас и именно отсюда уйти незаметно. А как ещё семерым угловым можно было с зоны уйти незаметно?

– И ты тоже, что ли, спецназовец? – фыркнул Карташ. – Знаменитый сербский полевой командир Йобан Всрачану?

Гриневский лишь пожал плечами и вновь склонился над крышкой.

– Они туда рвутся. К Шаманкиной мари, – тихо сказал «археолог».

– Давайте уйдём отсюда… – прошептала Маша.

Глава четвёртая. Во глубине сибирских мхов

29июля 200* года, 01.48.

Наверное, это как-нибудь объяснимо с точки зрения психологии и какой-нибудь там физиологии, но едва они нашли новое место для стоянки, возле начала распадка, у устья ручья, едва перекусили концентратами из «аспирантского» мешка, как Маша тут же провалилась в глубокий, спокойный, прямо-таки младенческий сон, словно не она только что едва не погибла от заточки накаченного наркотиком уркагана. У троих же оставшихся сидеть возле костра беглецов сна не было ни в одном глазу. Хотя поспать ох как не мешало – учитывая, сколько им ещё предстоит топать до станции.

Над ручьём стлался туман, мерно клокотал далёкий лягушачий хор, изредка взбулькивала рыба. В таёжной чаще давешний ручеёк теснился в обрывистых берегах, временами превращаясь чуть ли не в речку; нырял под коряги, подмывал корни вековых елей, разделялся мизерными островками на микроскопические протоки, закручивался водоворотами.

Гена и Гриневский говорили по очереди – сначала неохотно, но когда поняли, что только совместно могут нарисовать общую картину, то разошлись, дополняя друг друга и уточняя детали. Карташ же всё больше слушал – и в голове его наконец стала выстраиваться та самая мозаика, стройная, в которую вписывались все загадки, странные события последнего года и необъяснимые, на первый взгляд, факты.

В самом деле, не было никакой соболиной фермы в Шаманкиной мари. А есть там нелегальный платиновый прииск – по отрывочным сведениям, неимоверно, несказанно богатый.

Кто и когда его открыл – неизвестно, однако достоверно, что он вовсю разрабатывался до самого недавнего времени. Платина превращалась в доллары, доллары уходили за бугор и там оседали – непонятно на чьих счетах.

А вкалывают на прииске рабы. Иначе говоря, примитивно похищаемый по окрестным городам и весям рабочий материал – мужчины, женщины, подростки – желательно из тех слоёв населения, кого не кинуться разыскивать с собаками и вертолётами, но который способен к физическому труду. Материал сей эксплуатируется на выработке до полного износа, а затем уничтожается. Просто, дёшево и удобно.

Но никакая тайна не может храниться вечно – и о почему-то неподконтрольном ему прииске узнал некто Пугач. И, разумеется, тут же решил прибрать его к рукам, потому как непорядок. Однако не на тех нарвался: когда Пугач, под видом богатенького буратины-бизнесмена, вышел на контакт с владельцами прииска – дескать, берите меня в долю, не то хуже будет, – те просто-напросто его завалили… Точнее, завалили бы, не случись в ненужное время и в ненужном месте некий доброхотный таксист Петя Гриневский, который и отволок истекающего кровью папика в больницу…