Тайга заповедная (сборник)

Настенька уже бежала навстречу отцу.

– Папка, я видела… ты лайчаток купил, – без особой радости, скорее, как бы с укором, выпалила она.

– Да, Настёна. Доверяю тебе ухаживать за малышами. Теперь ты – их мама. Это очень не просто, дочь, стать для щенят настоящей мамой. Уж постарайся.

– Ладно, постараюсь. А ты, папочка, когда я научусь быть настоящей лайчатковой мамой, подаришь мне медвежаток.

Первая тропа

Быстроногие сынки, как весенние цветы на южном косогоре, подрастали час от часу. Первенцам сегодня исполнилось по пять лет, а младшему – два. Мужики!

В день рождения Егора и Ильи светило яркое солнце, весело гомонили птицы, и Дмитрий Юдин решил повести своих пятилеток в звенящую весной тайгу, которая начиналась сразу за огородом и казалась малышам таинственной, страшноватой, неприступной. Красавица тайга тянулась далеко на север между рекой Подкаменной Тунгуской и Медвежьей горой.

Когда Дмитрий Юдин вывел Илюшу с Егоркой на свою, юдинскую, тропу и повёл по ней дальше и дальше вдоль реки в таёжную глухомань, то дети по-разному отреагировали на первое знакомство с дремучим вековым лесом. По малолетству близнецам строго-настрого было наказано мамой Людой, да ещё со страшилками, чтобы и нога их туда не ступала.

Всегда уверенный и болтливый Илья тут вдруг замолчал, словно сам в себя запрятался.

Егор же сразу залез под нижние лапы пихты, на иголках которой собрались капельки талой воды, напоминавшие обильную утреннюю росу.

– Пап, а на солнце роса! Правда-правда!

– Не сочиняй, сын, этого даже я не смогу представить. Не знал, оказывается, ты у нас большой фантазёр. Да ещё какой… классный!

Егор обиженным голосом подозвал отца и попросил осторожно пролезть к нему под лапами пихты. Дмитрию ничего не оставалось, как выполнить просьбу сына.

– Слушай, Егоша, ты просто волшебник. Веточки с искрящимися капельками-росинками действительно лежат прямо посередине полуденного светила и омывают его пихтовой капелью.

– Я же говорил, что на солнце роса, а ты не верил, – заканючил Егор.

– Ладно, сын, мал ещё, чтобы понять, что к чему. И в помощь мне, как раз для твоего случая, припомнилась одна сказка-миф. Я читал вам когда-то. Ну? Припоминай! Почему забыл-то?! – стал раздражаться отец. – В ней рассказывается про непослушного Икара и его папу Дедала…

Егор лишь смущённо и обиженно сопел, часто моргал глазами, но отец настойчиво пытался расшевелить-таки его память.

– Папа Дедал предупреждал Икара, чтобы тот близко к солнцу не подлетал. Там… ну… очень-пре-пре-очень жарко. Ведь пёрышки-то к его крыльям Дедал приклеил воском. А воск, чуть нагрей, и что? Да он просто расплавится, закапает. Говорю, Егорка, к тому, что даже метеориты и малые планеты, которые прилетают к солнцу из вселенной, от его невыносимого пекла бесследно исчезают. Теперь догадайся: капельке-росинке там и вовсе не поздоровилось бы. Не долетев до солнца, вмиг испарилась бы, – строго поучал Егорку Дмитрий.

Тут на выручку брату поспешил молчавший до сей поры Илья.

– Пап, а давай-ка расскажи нам сказку снова. Про Икара и папу Дедала. Только, пожалуйста, всё-всё расскажи. Нам она и тогда понравилась. Я даже всплакнул, когда Икарка исчез, будто его и не было.

– Уж нетушки. Мы сюда за другими сказками пришли – одна другой интереснее. Вот сейчас начнём искать весну-красну.

– Это как? – оживился Егор.

– Слушайте и запоминайте. Первыми её вестниками являются перелётные птицы. Они отзимовали в тёплых странах. А чуть весна раскрылится над миром, сразу домой возвращаются, чтобы здесь в родной тайге, где сами когда-то родились, вырастить своих деток – птенцов. Эти птицы и принесли нам весну на сильных, быстрых крыльях.

– А я видел над крышей нашего дома и зимой разных птиц, – глядя на отца, недоверчиво высказался рассудительный Егор.

– Молодец, сынок. Правильно подметил. Есть много эвенкийских таёжных птиц, прапрадедушки и прапрабабушки, а позже и дедушки, бабушки которых издавна, веками закаляли себя в стужах да метелях. Теперь их потомки – детки, вот как вы у меня, самых суровых зим да морозов не боятся. Такие сибирские птицы здесь рождаются и бесстрашно зимуют в тайге. Ты, Егорка, их видел.

– Значит, наши птички совсем-совсем никуда не улетают? Вот здорово! Правда же, папа, они – настоящие сибиряки?

– Правда, сынок, – одобрительно поддержал его Дмитрий и вдруг сорвался с места, помчался вперёд, глядя то в небо, то на противоположную сторону реки: там приземлялась стая незнакомых ребятам птиц. Теперь внимание отца было сосредоточено только на стае. Он вглядывался в избранный ими откос с сухим травостоем на другом берегу.

– Скорее, сынки! Смотрите-смотрите! Это огромное семейство красноклювиков! – восторженно подзывал Дмитрий к себе сыновей.

Илья с Егором бежали наперегонки с радостными возгласами: «Ой-ой, папа, погляди! Красноклювиков так много, аж небо от них стало красно-клюви-ковое!» Тот тоже радостно размахивал руками, указывая малышам на колонию полярных крачек, которая шумно опускалась на откос.

– Эти крачки вернулись к нам из теплых стран. Я их зову красноклювиками.