Тайги и тундры сказки

Ястреб на самую вершину сел, лисица до середины дерева добралась. А корове на дерево никак не залезть. Передние ноги на ветку поставила, а задние не поднять.

Лисица опять на землю спрыгнула. Попробовала носом подтолкнуть корову, та — ни с места. Тогда лисица куснула острыми зубами корову за ногу.

— Ой! — крикнула корова.

— Молчи, медведь услышит, — сказала лисица и куснула её за вторую ногу. Да так больно, что корова подпрыгнула и сразу на ветке очутилась. Правда, невысоко, на самой нижней ветке. И лисица опять на дерево забралась. Посмотрела вниз, а волк, медведь и росомаха уже совсем близко. Слышит, медведь говорит:

— Совсем стемнело, следов не видно. Давайте под этим деревом переночуем. Завтра их догоним.

Улеглись они под деревом, заснули.

Среди ночи корова шепчет лисице:

— Не могу больше держаться, сейчас упаду.

— Держись, держись, — отвечает лисица.

Корова ещё немного продержалась. Потом разъехались у неё копыта, соскользнули с ветки. Свалилась корова с дерева, прямо медведю на спину.

Медведь заревел спросонья и бросился бежать, волк в другую сторону помчался, росомаха — в третью.

А друзья, только рассвело, дальше пошли. Ястреб летит впереди, лисица за ним бежит, корова за лисицей бредёт. Шаг сделает, застонет:

— Му-му-му, не могу больше идти.

— Не годишься ты для лесной жизни, — говорит лисица, — что с тобой делать, не знаю.

Вот до речки дошли. У речки домик стоял. Жили в доме старик и старуха.

Лисица постучалась хвостом в окошко. Старик и старуха выглянули, лисица и говорит:

— Дедушка, бабушка, не возьмёте ли к себе корову? Она вас молоком будет кормить.

— Что ж, пусть у нас живёт, — отвечают старик и старуха. — Мы для неё отдельный домик построим.

Осталась корова у стариков.

С тех пор все коровы около людей живут.

Как оленёнок друга нашёл

ил в тундре оленёнок — маленькие рожки. И никаких друзей у него не было. А очень хотелось оленёнку друзей иметь.

Однажды увидел он ворона. Сидит ворон на большом камне — чёрный, важный, глаза закрыл, ни на кого внимания не обращает.

Подошёл оленёнок к камню, позвал тихонько:

— Харна, харна!

Молчит ворон.

Опять он позвал:

— Харна, харна!

Ворон только чуть глаза приоткрыл.

Громче прежнего крикнул оленёнок:

— Харна, эй, харна!

Посмотрел ворон с высоты, увидел, наконец, оленёнка, раскрыл клюв:

— Чего тебе?

— Давай с тобой дружить, харна.

Услышал ворон эти слова, закаркал, защёлкал клювом. Долго он так смеялся, потом сказал:

— Что ж, ладно, залезай сюда на камень. Посидим немного, а потом полетим вон к той сопке.

— А я ведь летать не умею, — сказал оленёнок.

— Ну так какой же ты мне друг, — ответил ворон, взмахнул крыльями и полетел на дальнюю сопку.

Опять остался оленёнок один. Побрёл он дальше по тундре. Шёл, шёл и увидел большое озеро, а в нём щука плавает, носом воду рассекает, хвостом управляет.

Склонился оленёнок к озеру:

— Пыря, эй, пыря!

Высунула щука нос из воды:

— Кто это меня там зовёт?

— Это я, оленёнок — маленькие рожки. Давай с тобой дружить.

— Что ж, — сказала щука, — я тоже не прочь иметь друга. Ныряй в воду, будем вместе плавать, ельцов и окуньков ловить.

— Да ведь я плавать не умею, — испугался оленёнок.

Рассмеялась щука:

— Вот видишь, какой же ты мне друг. — Повернулась к оленёнку хвостом и поплыла по своим делам.

Опять остался оленёнок один. А тут ещё вечер наступил. Стало солнце к горизонту клониться. Вдруг видит оленёнок: вдалеке огонёк горит, у костра человек сидит, котелок над огнём повесил, похлёбку варит.

Подошёл оленёнок поближе.

Увидел его человек и спрашивает:

— Откуда и куда ты идёшь, оленёнок — маленькие рожки?

Заплакал оленёнок и рассказал человеку про свою беду.

Выслушал его человек и сказал:

— Не плачь. Была у тебя беда, а теперь нету её. Я буду твоим другом.

Остался оленёнок и вырос в большого белого оленя с красивыми ветвистыми рогами.

Говорят, что с тех пор в тундре олени и живут вместе с человеком.

Кукушка

от что было.

Жила на земле бедная женщина. Было у неё четверо детей. Не слушались дети матери. Бегали, играли на снегу с утра до вечера.

Вернутся к себе в чум — целые сугробы снега на пимах натащат, а мать — убирай.

Одежду промочат, а мать — суши.

Трудно было матери.

Вот один раз летом ловила мать рыбу в реке. Тяжело ей было, а дети ей не помогали. От жизни такой, от работы тяжёлой заболела мать. Лежит она в чуме, детей зовёт, просит:

— Детки, воды мне дайте. Пересохло у меня горло. Принесите мне водички.

Не один, не два раза просила мать. Не идут дети за водой.

Старший говорит:

— Я без пимов.

Другой говорит:

— Я без шапки.

Третий говорит:

— Я без одёжи.

А четвёртый и совсем не отвечает.

Сказала тогда мать:

— Близко от нас река, и без одёжи можно за водой сходить. Пересохло у меня во рту. Пить хочу!

Засмеялись дети, из чума выбежали. Долго играли, в чум к матери не заглядывали.

Наконец захотелось старшему есть — заглянул в чум.

Смотрит, а мать посреди чума стоит. Стоит и малицу^[3] надевает.

И вдруг малица перьями покрылась.

Берёт мать доску, на которой шкуры скоблят, и доска та хвостом птичьим становится.

Напёрсток железный клювом стал.

Вместо рук крылья выросли.