Тайяна. Вырваться на свободу

Под стать ему был и старший сын. Высокий, мощный, крепкий, и жена старшего сына хорошо смотрелась в этой семье — ловкая, статная, с длинной толстой каштановой косой и румянцем на щеках.

А вот кто выглядел неродным…

Младшего сына явно в колыбели подменили. Сидит за столом что‑то такое…. хрупкое и трепетное. Яна легко могла представить его пьяного, под забором. Или как мелкого приказчика в лавке, угодливо склоняющегося перед каждым посетителем. Но не в этой семье медведей. Вот уж верно говорила кана Лусия — обмылок. Бывает и такое. Вроде и черты те же, что у отца, а все как‑то сплюснуто, сдавлено, некрасиво… не повезло.

Зато жена его, явно та самая Альма, сидящая рядом с ним, старалась выглядеть красоткой. Было видно, что ей за тридцать лет, и хорошо так за тридцать, что у нее была бурная молодость, причем ключевое слово тут — была, но расставаться с ней женщине не хотелось. Об этом говорило и слишком яркое платье, и вырез на груди, и краска на лице, и тщательно уложенные реденькие темные волосенки… и во всем этом она проигрывала жене старшего брата, которая, хлопоча по хозяйству, и думать не думала о такой мелочи, как внешний вид. И все же, смотреть на нее было куда как приятнее, и Альма это понимала.

Вот и кидала злобные взгляды на 'соперницу'.

М — да.

Не слишком умна, завистлива, легко поддается чужому влиянию, а вот нагадить — может! И с большим удовольствием. По призванию души, так сказать. Считает себя достойной большего, но жизнь другого мнения — и этим все сказано. И как только Альма тянется за большим — тут же получает по рукам. Злится — и все равно тянется. Бывают такие люди… Яна не сомневалась, что счастливой эта женщина сможет стать только в одном случае — выйдя замуж за принца, при условии, что ее сестра выйдет за дворцового истопника.

Девушку тоже заметили. Так что она медленным шагом направилась к дому кожевника.

— Вечер добрый, сары, кайты…

Поклон получился достаточно глубоким, чтобы выказать уважение, но не настолько, чтобы унизиться. Всего в меру.

Сар Бурат пригляделся к гостье и удивленно хмыкнул. Но в ответ поклонился.

— И вам вечер добрый, кана, коль не шутите.

Яна поклонилась еще раз. Разговор никто начинать не собирался, так что придется ей….

— Прощу прощения, сар, что прерываю ваш отдых. Но мне хотелось бы с вами побеседовать

— что же в скромном кожевнике может заинтересовать нархи — ро?

— Ну, если сапоги у вас на ногах из кожи вашей выделки, — сар Бурат расплылся в улыбке, и Яна смело продолжила. — То вы не только нархи — ро, вы и короля заинтересовать своим мастерством можете.

— На том стоим, кана…

— Тайяна. Можно — Яна.

— а полностью — как?

— Тайяна э´Лесс Риккэр.

— Так вы, кана, из благородных будете?

— Из тех, кто хранит память о прошлом. У нас это почетно. Летописцы, хранители, архивариусы…

— дело хорошее.

— Семейное, — пожала плечами Тайяна. — У нас в роду все книжники.

Бурат одобрительно кивнул. Семейное дело — он понимал.

— А к нам какими судьбами, кана?

Яна вздохнула.

— Ох, недобрыми, сар Бурат.

— Да неужто в Лесу что случилось?

Веселые огоньки в серых глазах сара говорили о том, что лес‑то ему безразличен. Но и посидеть после работы, посплетничать о том, о сем… почему бы нет? Работа сделана — и на совесть, теперь и для себя пару минут выбрать можно.

— В Лесу все нормально. Но история у меня длинная…

— так присаживайтесь, поужинайте с нами и расскажите, что вас сюда привело?

Сар добродушно улыбался. И Яна решила принять приглашение. Только…

— я ведь не одна. Со мной Ааша… Ваши кайты возражать не будут?

— Ааша?

Рядом с Буратом волчица казалась не такой уж и крупной. Даже вздыбив шерсть на затылке.

— Охраняет?

— Не все люди добрые и хорошие. А с такой защитницей я могу быть спокойна.

— Тоже верно, кана. А к детям она как?

— Любит. И поиграть с ними может, если обещают ее не брить и не красить.

— Это‑то они пообещают. Но удержатся ли? Так что пусть она при вас побудет.

Яна послушно кивнула. Ее усадили за стол, Ааша послушно улеглась у ее ноги и задремала, не обращая ни на что внимания. Дети, которых покормили раньше, носились по саду, что‑то увлеченно вопя. Взрослые спокойно и размеренно ужинали. Сначала еда, а потом разговор….

Яна, признаться, была не голодна, так что Ааша отдувалась за двоих. Но наконец….

— Так что же привело вас сюда, кана?

— Льяна Гетанро, — Яна не стала ходить вокруг да около.

На лице Бурата появилось такое выражение, словно он навозную кучу увидел. Плюнуть бы, да отвернуться, а вонять все равно будет. Неодобрительно покосилась и его жена, и старший сын с невесткой. Сладшему это явно было безразлично. А вот Альма…

— а мы‑то тут при чем? Я ничего не знаю!

Яна прищурилась.

— и с сестрой отношений не поддерживаете?

— Нет.

— и где она живет — не знаете?

— да откуда ж мне!?

— и о том, что она пыталась убить трайши Аэлену — тоже?

— трайши? А разве она не…

Альма поняла, что оговорилась и закрыла рот рукой.

Поздно. Слишком поздно. Все, сидящие за столом, уже тоже поняли.

— Та — ак, невестушка, — прищурился сар Бурат. — Не трайши? А кто? И откуда ты про Аэлену знаешь?

— да бабы рассказали, когда я кружева покупала…