Таймхакинг. Как наука помогает нам делать всё вовремя

Теперь давайте пофантазируем. Допустим, что Джимми прожил еще несколько десятков лет, но больше никогда не достигал такого же успеха, как в молодости. Нет, он не превратился в бомжа или алкоголика. Актерская карьера не рухнула. Просто его звезда скатилась с недосягаемых высот. Может быть, он снялся в паре сериалов и получил несколько ролей в не самых успешных фильмах, а затем умер – скажем, не дожив до шестидесяти. И как бы вы оценили его жизнь в этом случае?

Изучая подобные сценарии, ученые выяснили странную вещь. Обычно люди оценивают первый вариант сценария (короткая жизнь, прервавшаяся на подъеме) выше, чем второй (более долгая жизнь, завершившаяся на спаде). С чисто утилитарной точки зрения это выглядит нелепостью. В конце концов ведь гипотетический Джимми прожил на 30 лет дольше! И эти годы не омрачались бедами, просто они были не столь же блестящими, как молодые. Кумулятивная сумма позитива этой более долгой жизни (в которую входит и молодой «звездный» период), бесспорно, выше.

«В это трудно поверить, но несколько вполне достойных лет жизни, следующих за годами яркого успеха, воспринимаются как снижение ее качества, – пишут социологи Эд Динер, Деррик Уирц и Сигехиро Оиси. – Мы называем это эффектом Джеймса Дина, поскольку самое положительное восприятие вызывает короткая, но очень яркая жизнь, подобная той, что прожил этот легендарный актер»{242}.

Эффект Джеймса Дина – еще один пример того, как концовка изменяет наше восприятие. Она становится одной из основ кодировки (то есть оценки и сохранения в памяти) полученного опыта. Возможно, вы слышали о «правиле пик – конец». В начале 1990-х гг. его сформулировали Дэниел Канеман и его коллеги Дон Ределмайер и Барбара Фредриксон, изучавшие впечатления пациентов при проведении колоноскопии и прочих неприятных процедур. Правило это гласит, что при запоминании любого события мы придаем главное значение самым сильным ощущениям (пику) и ощущениям, испытанным в конце{243}. Таким образом, менее продолжительная колоноскопия, в самом конце которой пациент чувствует интенсивную боль, переносится им тяжелее, чем длительная, с намного большим общим количеством болезненных ощущений на протяжении всей процедуры, но не столь неприятная в момент окончания{244}. Мы придаем меньшее значение продолжительности эпизода (Канеман называет это явление «пренебрежение длительностью») и преувеличиваем важность происходящего в конце{245}.

Кодирование финала во многом способствует формированию мнения и вытекающих из него решений. Так, ряд исследований показывает, что мы нередко оцениваем качество еды, фильма или отпуска не по всей совокупности впечатлений, а по отдельным моментам, в особенности заключительным{246}. Поэтому, делясь своими оценками с другими людьми (в разговорах или отзывах на сайтах), мы в основном передаем свою реакцию на то, что произошло в конце. (Почитайте, к примеру, отзывы о ресторанах, и вы заметите, насколько часто посетители пишут о том, чем увенчалась трапеза – неожиданным угощением-комплиментом от заведения, ошибкой в счете или любезностью официанта, побежавшего возвращать гостю забытую вещь.) Финалы оказывают влияние и на более общественно значимые решения. Например, при проведении социологических опросов предполагается, что избиратели принимают решение о том, за кого будут голосовать на президентских выборах, исходя из итогов всего предыдущего четырехлетнего периода. Но исследовательские данные говорят о том, что позиция электората определяется в основном экономической ситуацией того года, в который непосредственно происходят выборы, то есть финалом очередного президентства. Политологи считают, что подобная «эвристика окончания» ведет к «близорукому выбору», результатом которого может стать столь же близорукая политика{247}.