Таймлесс. Изумрудная книга

— Что было бы логичным, если предположить, что взломщиков интересовали только дневники, — сказал мистер Бернхард. — Я позволил себе тогда изложить свою теорию полиции, но мне никто не поверил. Кроме того, на сейфе не было следов взлома, что означало, что воры должны были знать комбинацию. Поэтому решили, что лорд Монтроуз спрятал дневники где-то в другом месте.

— Я вам поверила, дорогой, — сказала бабушка Мэдди. — Но, к сожалению, мое мнение в тот момент не имело никакого значения. Собственно, оно никогда не имело значения, — добавила она, сморщив нос. — Как бы то ни было… За три дня до смерти Лукаса у меня было видение, и я была уверена, что он умер не своей смертью. К несчастью, меня, как обычно, посчитали сумасшедшей. При этом видение было совершенно ясным: огромная пантера прыгнула на грудь Лукасу и разорвала ему горло.

— Да, очень ясно, — пробормотала Лесли.

А я спросила:

— А дневники?

— Так и не были найдены, — сказал мистер Бернхард. — А с ними и ключ к сундуку. Я своими глазами видел, как лорд Монтроуз приклеил ключ к обложке последнего дневника.

Ксемериус нетерпеливо захлопал крыльями.

— Я за то, чтобы закончить этот треп и взять ломик!

— Но… у дедушки же был инфаркт, — сказал Ник.

— Ну… во всяком случае, на первый взгляд. — Бабушка Мэдди глубоко вздохнула. — Ему было восемьдесят лет, когда он свалился за собственным столом в Темпле. Мое видение, очевидно, не было достаточным мотивом, чтобы провести аутопсию. Ариста сильно рассердилась на меня, когда я это предложила.

— У меня гусиная кожа, — прошептал Ник, придвинулся поближе и прижался ко мне.

Какое-то время мы молчали. Только Ксемериус кружил вокруг лампы на потолке и кричал: «Ну хватит уже!», но этого никто, кроме меня, не слышал.

— Очень много совпадений, — сказала Лесли наконец.

— Да, — согласилась я. — Лукас поручает замуровать сундук и случайно умирает на следующий день.

— Да, и случайно за три дня до этого у меня видение о его смерти, — сказала бабушка Мэдди.

— И случайно бесследно исчезают его дневники, — добавил Ник.

— И случайно ключ, который мисс Лесли носит на шее, выглядит точно так же, как ключ к этому сундуку, — сказал мистер Бернхард, почти извиняясь. — Во время ужина я не мог отвести глаз.

Лесли ошеломленно взялась за цепочку на шее.

— Этот? Ключ к моему сердцу?

— Нет, этого не может быть, — сказала я. — Я украла его из ящика письменного стола в Темпле, когда-то в восемнадцатом веке. Не слишком ли много случайностей, а?

— Случай — единственный законный владыка мира, еще Эйнштейн сказал. А он должен был быть в курсе. — Бабушка Мэдди, чем-то заинтересовавшись, наклонилась вперед.

— Это не Эйнштейн сказал, а Наполеон, — прокричал Ксемериус с потолка. — А у него не все шестеренки крутились правильно!

— Может быть, я и ошибаюсь. Все старые ключи выглядят практически одинаково, — сказал мистер Бернхард.

Лесли покопалась с застежкой цепочки и протянула мне ключ:

— Попробовать точно стоит.

Я передала ключ мистеру Бернхарду. Все задержали дыхание, когда он, присев на корточки, вставил ключ в изящный замочек. Ключ легко повернулся.

— Непостижимо, — прошептала Лесли.

Бабушка Мэдди довольно кивнула.

— Случайностей нет! Всё это — судьба. А сейчас не мучайте нас больше и откройте крышку, мистер Бернхард.

— Минутку! — Я набрала воздуха. — Крайне важно, чтобы все, находящиеся в комнате, сохраняли полное молчание о том, что находится в сундуке!

Так быстро может всё измениться: еще пару дней назад я жаловалась на стремление Хранителей сделать из всего тайну, а сейчас я сама организовала тайное общество. Не хватало еще, чтобы я потребовала, чтобы все завязывали глаза, когда выходят из моей комнаты.

— Похоже, что ты знаешь, что там внутри, — сказал Ксемериус, который уже несколько раз пытался просунуть голову сквозь деревянные стенки сундука, но каждый раз, кашляя, отходил.

— Конечно, мы ничего не скажем, — сказал Ник немного обиженно. А Лесли и бабушка Мэдди смотрели на меня с возмущением. Даже на неподвижном лице мистера Бернхарда поднялась бровь.

— Поклянитесь, — потребовала я, и чтобы все поняли, насколько это серьезно, добавила: — Поклянитесь своими жизнями!

Только бабушка Мэдди вскочила и с восторгом положила руку на сердце. Остальные колебались.

— А нельзя взять что-нибудь другое, не жизнь? — ворчала Лесли. — Мне кажется, левой руки будет достаточно.

Я помотала головой.

— Поклянись!

— Я клянусь своей жизнью, — радостно воскликнула бабушка Мэдди.

«Я клянусь», — неловко пробормотали остальные. Ник начал нервно хихикать, когда бабушка Мэдди, чтобы подчеркнуть торжественности момента, промычала мелодию национального гимна.

Раздался скрип, когда мистер Бернхард — предварительно еще раз удостоверившись взглядом, что я не возражаю — поднял крышку сундука. Его пальцы осторожно разворачивали ветхие бархатные полотна. Когда он полностью развернул лежавший в сундуке предмет, все, кроме меня, издали звуки удивления, что-то вроде «О!» и «А!» Только Ксемериус крикнул: «Елки-палки!»