Таймыр. Трилогия

Но, к будущему великому сожалению Сержанта, мужчины, во всяком случае, пока интересовали ее так же мало, как и Риту. Другое дело — медведи, в том числе и таймырские. Исследование этих хищников, позволившее ей в свое время защитить диссертацию, совершить массу экспедиций, написать кучу статей и стать авторитетом темы, занимало большую часть её жизни. Занимало настолько, что в ней не осталось место замужеству и после неоднократных попыток склейки интересов она развелась с мужем, финансовым менеджером торговой компании средней руки. Детей не случилось, того не позволял кочевой образ жизни и определенная установка преодоление «планки успеха» — обычное дело для просвещенной женщины Запада. Сначала, мол, мы чего-то там достигаем, а уж потом (и в ограниченном объеме) «кирхен-кухе-киндер».

Именно такие активные женщины ныне создают картину мира, но и страдают от неё сами же. Одна — образованная и упертая умница — идет в большую политику. Все, хана птичке. Нет ни семьи, ни воспитания детей, ни общения с мужем. Жизнь проходит под прицелом конкурентов-мужчин, прессы и редких завистниц. А порой и просто под прицелом, оптическим. Другая красавица, устав в ожидании интересной и достойной жизни, ставит себе разящий удар в знаменитых спортзалах, задержку дыхания в тире и успешно преодолевает уйму бюрократических препон, проникая в боевые части действующих армий. Третья вообще плюет на смутные семейные перспективы жизни со слюнтяем, посвятив свою короткую жизнь непонятному для большинства людей опасному восторгу получения горячего адреналина, — летает, парит, прыгает и тонет…

А это неплохо, если серьёзно. Это должно радовать любого умного человека — самим фактом равноправия всех тягот и радостей жизни. И дурак будет тот, кто этому сопротивляется.

Порой думается, что хорошо бы как можно больше места расчистить в генералитетах и правительствах — для таких вот женщин.

— Меня пугает ответственность, — заканчивая тему, нервно заявила шведка. — Что, в конечном итоге мы будем делать со знанием, отблеск которого получили? Что будем делать, когда найдем? А если это попадет не в те руки… — женщина еще раз ударила себя пакетом и вздохнула. — И даже если мы как-то представим это людям, пойдет ли это на пользу их духовной структуре?

— Ты во всем ищешь что-то сверхъестественное, это может повредить главной цели, — отмахнулась от надуманных, как ей представлялось, проблем Софи, давно привыкшая к экспансивной манере разговора собеседницы. — Рита, ты знаешь мой подход. Он материалистичен.

Но, увидев, что шведка насупилась, тут же примирительно спросила:

— Лучше расскажи мне о русских проводниках. Кто они?

— А, ну да… Ты же их еще не видела. Вполне ожидаемые типичные русские типажи, — желчно заявила Рита. — Гусар и отшельник. Один гибкий, словно рысь, типичный гусар, как у Льва Толстого, или как самодовольный шляхтич у Сенкевича. Другой, словно хитрый дед из толстовских же «Казаков». Зрелый мужчина, только молод он для деда. Сложный тип.

— Ты, как я вижу, уже и образы им подобрала, — отметила Софии, подкинув рюкзак повыше на плечо, они уже подходили к стоянке. — Только сомневаюсь, что у графа Толстого все было бы так просто. Здесь душ есть?

— Вон тот высокий светлый блондин, судя по всему, только что сходивший в туалет в кусты, Серж Майер, он доктор местной больницы, — Рита недовольно поморщилась. — Душ есть. Как же мало им платят, если русский доктор вынужден подрабатывать проводником?

— Как я понимаю, в твоей спецификации этот «majo» и есть «гусар»?

— Именно так. Я не уверена насчёт «majo», но вот то, что этот парень выглядит вполне «pobrekito» (если вообще не «stupido»), видно невооружённым глазом. Чрезвычайно насмешливый и язвительный тип. Все время старается меня подзудить! Мы с ним цапаемся каждый час, — с гордостью подтвердила Рита. — А вот у Юргена с ним полный порядок, оба охотники. Сошлись мальчики.

Услышав такое заявление, Софи ничуть не скрываясь, рассмеялась. Уж кто бы говорил про язвительность…

— Любой мужчина хоть немножко, но фанатик войны, они любят этот жуткий процесс с рождения. Точнее, его внешние характеристики. Любят наивно и порой лишь символично, даже абстрактно. Мужчине крепче спиться, если он знает, что у него есть целых три итальянских карабина, а в отряде Кривого Джона их всего два. Это слава! Он и главарем «сил сопротивления» становится во многом ради этого: убедить себя и друзей, что круче них есть только Джомолунгма. А когда нет войны, окунаются в охоту. Я достаточно насмотрелась на это мальчишество. Это обычно, Рита.

— А второй? Тот шатен, что сидит у ящиков и что-то, как я понимаю, пилит, и есть «отшельник»? — спросила она с любопытством.