Тайна

Тому стало вдруг не по себе. Он оглянулся и посмотрел на пересечение Ан Дай Блумен и Седьмой улицы, где стояла, почти невидимая среди ветвей растущей рядом огромной бугонвилии, деревянная телефонная будка. Том медленно пошел вниз по улице.

Внутри будки стоял тяжелый терпкий аромат все той же бугонвилии. Том помедлил несколько минут, проклиная себя за то, что у него никогда не хватит смелости свернуть на Седьмую улицу и позвонить в звонок дома Сары Спенс, затем снял трубку и набрал телефон справочной службы Милл Уолк. Оператор сообщил ему, что на имя Леймона фон Хайлица зарегистрировано четыре номера. Какой именно ему нужен — на Калле Ранелах, на Истерн Шор-роуд или...

— На Истерн Шор-роуд, — оборвал его Том. Он запомнил номер и быстро набрал его. В трубке дважды прогудело, а потом Тому ответил удивительно молодой голос.

— Возможно, я не туда попал, — сказал Том. — Мне хотелось бы поговорить с мистером Леймоном фон Хайлицом.

— Это ты, Том Пасмор? — спросил голос.

— Да, — сказал Том так тихо, что сам едва мог расслышать собственный голос.

— Похоже, твой отец не хочет, чтобы ты принял мое приглашение на обед. Ты звонишь из дома?

— Нет, с улицы, из автомата.

— Того, что за углом?

— Да, — прошептал Том.

— Тогда увидимся через несколько секунд, — в трубке раздались гудки.

Том повесил трубку автомата на рычаг, чувствуя, как растет его страх, и вместе с тем ощущая небывалый прилив жизненных сил.

Из закрытых бутонов бугонвилии проникал наружу божественный запах, ящерицы и саламандры носились по траве в тени большого дома.

Том вернулся на Истерн Шор-роуд и свернул налево. Внизу за домами, ритмично разбивались о берег волны прибоя. Вслед за Томом на Истерн Шор-роуд свернул дребезжащий конный экипаж. Серая ливрея делала кучера, сидящего на козлах, почти невидимым, гнедые кони с холеными гривами и играющими под кожей мускулами, напоминали близнецов. Экипаж проехал мимо Тома Пасмора, как ни странно, почти бесшумно, словно сказочная карета из сновидения, но карета эта казалась такой реальной, словно это не она, а Том существует во сне. Экипаж свернул за угол и подъехал к апартаментам Редвингов.

За занавесками окон Леймона фон Хайлица мелькнул свет.

Поравнявшись с дверью, Том вдруг заколебался. Ему очень хотелось быстро перебежать через улицу и поскорее запереть за собой дверь собственной комнаты. На какую-то долю секунды он пожалел о том, что сделал сегодня, сидя в машине Денниса Хэндли. В этот момент он готов был сдаться и вернуться домой, предпочесть то, что он уже знает, страшной тайне того, что от него пока еще скрыто. В такие моменты многие люди поворачиваются спиной к тому, что не успели узнать: слишком велик оказывается их страх перед риском и опасностью. Они говорят тайне «нет». Том Пасмор тоже хотел сказать «нет», но вместо этого он поднял руку и постучал в дверь.

Конечно, делая это, он плохо отдавал себе отчет в том, что с ним происходит.

Дверь отворилась почти мгновенно, и на пороге возникла фигура Леймона фон Хайлица, словно ждавшего все это время, какое же решение примет Том.

— Хорошо, — сказал Леймон фон Хайлиц. Глаза их встретились, и только сейчас Том вдруг понял, что старик был почти одного с ним роста. — Очень хорошо. Добро пожаловать в мой дом, Том Пасмор.

Он отошел в сторону, и Том переступил порог.

На секунду Том застыл от изумления не в силах произнести ни слова. Он ожидал увидеть за дверью интерьер, привычный для богатых домов Истерн Шор-роуд. В просторной прихожей непременно должны были быть двери, ведущие в гостиную с диванами, столиками, креслами, возможно, роялем, за которой располагалась обычно еще одна гостиная, поменьше и обставленная не столь помпезно, для приема близких друзей. Еще одна дверь обычно вела в просторную столовую, украшенную семейными портретами (хотя люди, изображенные на этих портретах, как правило, не являлись предками хозяев дома). Сбоку должна быть небольшая дверца, ведущая в бильярдную, отделанную панелями из ореха или розового дерева. Еще одна дверь ведет в кухню. В доме допускалось также наличие библиотеки, небольшой художественной галереи и даже оранжереи. Непременным атрибутом являлась также огромная лестница, ведущая на второй этаж, к спальням и гардеробным, и еще одна, поменьше, в конце которой находились комнаты для слуг. Вся обстановка, персидские ковры, скульптуры и картины в массивных рамах, словно излучающие собственный свет, обилие драпировок, модные журналы — все это должно было создавать впечатление роскоши, на которую не поскупились потратить огромные деньги.

Дом Леймона фон Хайлица не имел ничего общего с остальными домами на Истерн Шор-роуд.