Тайна академика Фёдорова

За этими мыслями Пётр Николаевич незаметно доехал до Романовской развязки и свернул с автострады на сельскую дорогу. Здесь путь в Светлогорск проходил почти по самому берегу. Сбавив скорость до шестидесяти, Пётр Николаевич заметил моргающий красный сигнал на щитке приборов. Это загорелся сигнал разряда ходового аккуму­лятора. Беда с этими немецкими батареями – ещё двух лет не отслужила, а уже не держит заряд. Ярославские батареи раза в три надёжнее. Но „Пчела" – так называл свою машину Пётр Николаевич (официально она именовалась "Бинэ", что, впрочем, по-немецки то же самое) – была дорога ему как подарок немецких друзей. Полтора года назад, когда он ещё только-только освоился в своей новой работе освобождённого секретаря парторганизации крупнейшего в области нефтеперерабатывающего предприятия „Нефтехимпром", в составе большой делегации выехал в ГДР. Вот там-то в Рюссельсхайме его и премировали „за большую помощь и инициативу в налаживании политико– воспитательной работы" (так это официально именовалось) на Собственном Народном предприятии „Адам Опель". То, что Пётр Николаевич предложил рюссельсхаймским автомобилестроителям, было его первой – после диссертации – серьёзной практической находкой, которая и в самом деле могла помочь в преодолении последствий американского образа жизни, десятилетиями насаждавшегося в ФРГ (так раньше именовалась западная часть нынешней ГДР). К тому же, подарок совпал с сорокалетием Петра Николаевича.

Так или иначе, а машиной он дорожил. Но теперь пришла пора подумать о поиске подходящего ходового аккумулятора отечественного производства. Лучше всего, разумеется, могла помочь одна из частных фирмочек, как грибы после дождя расплодившихся лет около десяти назад во всей стране. Жёсткие лицензионные правила, в частности, обязательное изъятие лицензии после второй признанной судом рекламации, отпугивали всех, кто пытался извлечь нетрудовые доходы, но каким-то образом просочился через строгие психологические тесты. Зато людям, действительно творчески одарённым, имевшим изобретательскую жилку или просто новые организаторские идеи, такая система давала большой простор. Временами в таких частных предприятиях можно было встретиться с почти фантас­тическими новинками. Вот и в сфере обслуживания электромобилей был в Кёнигсберге один самородок, умевший почти втрое повышать ёмкость аккумуляторов. Другой занимался продлением вдвое сроков их службы. Прикинув, кто бы ему мог лучше помочь, Пётр Николаевич свернул налево – вниз, к озеру. Через несколько минут он будет у дома человека, ради встречи с которым так рано выехал из Кёнигсберга.

Действительный член Академии наук СССР Фёдоров был не только учёным мировой известности. Он слыл ещё и оракулом. Посмеиваясь вслух над собой, он одновременно давал такие прогнозы будущего, которые никогда ещё не обманывали, всегда сбывались. Как Фёдоров умудрялся делать такие безошибочные предсказания, было совершенно непонятно. Правда, он чаще всего отказывался публично делать предположения о будущем и строить прогнозы. Здесь не могли помочь ни ловкость журналиста, ни хитрые приёмы. Напротив, Фёдоров тут же разоблачал такие попытки, выставляя интервьюера напоказ в качестве манипулятора сознанием. Но если уж он соглашался сделать прогноз, то ошибка исключалась. Исходя из всего этого, Олялин считал, что Фёдоров – просто очень опытный системный аналитик, научившийся по части восстанавливать целое. А ведь наше настоящее – это и есть одна из таких составных частей того, что называется будущим!

Но Пётр Николаевич ехал к академику вовсе не за прогнозом и не за советом. То есть, совет-то ему как раз был нужен, но совсем не в виде прогноза будущих последствий каких-либо поступков – его или других людей. Пётр Николаевич, будучи опытным психологом и социологом, занимался ещё и – чисто из любви к исследованиям – историческим анализом мотивации поведения известных общественных и политических деятелей. Он даже разработал свой, пока ещё не запатентованный, метод количественной и качественной оценки мотивации действий людей в зависимости от самых различных (общественных, семейных, личных) обстоятельств. В будущем эта методика оценки обещала перерасти в метод, который позволял при поиске подходящих кандидатов на важные должности отбирать самых способных и перспективных людей, отсеивать тех, кто мог бы стать неявным источником социального вреда. Конечно, чтобы превратить свои первые намётки в настоящий, чётко работающий метод, предстояло ещё много потрудиться, скорее всего, не один год. Но дело было даже и не в этом.

Проанализировав по своей методике решения и опубликованные высказывания известных в СССР деятелей в революционные восьмидесятые годы двадцатого века, Пётр Николаевич обнаружил странный разрыв в мотивации и логике их действий и поведения в период 1982 – 1984 годов.