Тайна апостола Иакова

Усевшись на высокий табурет у стойки бара и заказав кофе с молоком, сок и круассан, Андрес Салорио решил снова заняться просмотром газет, на этот раз тех, что издаются в Мадриде и имеют специальные региональные выпуски в Галисии. Эти газеты он не выписывал на дом и обычно читал их либо на работе, либо здесь, в «Санкле». Приступив к чтению, он тут же ощутил, как сжимается удавка не шее.

2

Компостела, воскресенье, 2 марта 2008 г., 10:15

Убийство молодой исследовательницы занимало первые страницы всех испанских воскресных газет и особенно подробно описывалось в тех мадридских изданиях, у которых есть местные галисийские приложения. Любители сенсаций связывали это преступление с другим нашумевшим и до сих пор не раскрытым делом, совершенным несколько лет назад в одном из областных центров Галисии.

Речь шла об убийстве журналиста, который тоже был обнаружен в ванной собственного дома и по всем признаком стал жертвой преступления то ли ритуального, то ли гомосексуального. Многие считали, что убийство явилось следствием расследований, которые репортер вел в отношении торговли наркотиками, организаций, занимающихся их распространением. Результаты его журналистского расследования позволяли предполагать сотрудничество всех вовлеченных в дело лиц с известной террористической организацией, действующей на севере Испании. Лучше бы комиссар не читал этого: завтрак был окончательно испорчен.

Он познакомился с Рехино (так звали жертву того преступления), когда они оба жили в Мадриде. В те времена Рехино был студентом факультета журналистики. Андресу тогда и в голову не могло прийти, что спустя годы он окажется одним из тех, кому поручат расследовать дело об убийстве журналиста. Дело прикрыли как-то незаметно и по-умному, тихо и решительно. И теперь комиссар меньше всего желал бы оказаться в ситуации, когда новое дело напомнит то, давнее.

Из грустных раздумий и дурного настроения, которое вновь начинало овладевать душой Андреса Салорио, его вывела уже знакомая нам парочка полицейских, занятых расследованием дела Софии Эстейро. Они были глубокими знатоками гастрономических пристрастий своего начальника и прекрасно понимали, где в сей ранний час можно найти шефа. Самое интересное заключалось в том, что они никогда не ошибались. И вот в очередной раз стойка бара, расположенная у входной двери ресторана «Сан Клементе», на время превратилась в рабочий кабинет.

Увидев, что в ресторан входят Диего Десу и Андреа Арнойя, Салорио с облегчением вздохнул: они наверняка помогут ему покинуть зыбкую почву меланхолии, в которой он начал серьезно увязать.

— Привет, шеф, — сказали они хором, словно репетировали пение дуэтом, а ему предназначалась партия второго голоса, что в данной ситуации его вполне устраивало.

— Ну, что новенького? Хотите что-нибудь съесть? — любезно осведомился шеф.

— Да, кофе покрепче, — попросила Андреа.

— А мне кофе без кофеина и круассан, — потребовал Диего.

— Так что новенького? — вновь спросил комиссар.

— Вскрытие кое-что показало, — ответил Диего.

Пока официант подавал заказ, который он начал проворно выполнять, едва завидев в дверях знакомую парочку, ибо у подчиненных комиссара тоже были свои привычки и пристрастия, за стойкой установилась тишина. Она нарушалась лишь шелестом газет, которые комиссар по прочтении складывал так аккуратно, что казалось, будто они только что сошли с типографского конвейера.

За первой паузой последовала вторая, не менее длинная, однако теперь ее назойливо нарушало громкое чавканье Десы, который имел отвратительную привычку пережевывать пищу с открытым ртом, что крайне раздражало комиссара. Оно продолжалось до тех пор, пока Андресу Салорио удавалось невероятным усилием воли сдерживать приступ гнева, который поднимался из глубины его существа.

— Послушай, не мог бы ты раз и навсегда научиться есть по-человечески, черт тебя подери, — вырвалось у него наконец.

Он совершенно не переносил эти звуки, напоминавшие ему те, что производит корова, когда жует яблоки или початки кукурузы.

— Понимаете, у меня полипы, и я могу задохнуться, шеф; не сердитесь на меня, я и сам не рад, но ничего не могу поделать, — ответил Диего Деса, заметно обидевшись.

И снова установилось молчание. Оно продолжалось до конца завтрака. Под неприятным впечатлением от случившейся перебранки они постарались как можно быстрее завершить трапезу, которую оплатил старший по чину. После того как комиссар рассчитался с официантом, все трое поспешили к выходу.

Пока они поднимались по склону, Диего сообщил своему шефу некоторые данные вскрытия, сказав, что первую докладную записку по этому вопросу тот найдет у себя на рабочем столе.

Не было обнаружено никаких признаков того, что жертва могла быть отравлена каким-либо веществом еще до того, как ее поместили в ванну. Впрочем, теперь это уже не имеет особого значения, заметил Деса.