Тайна архива Сталина

Проскурин осмотрел внутренний дворик, заметил деревца, посаженные по краям газонов, дорожки, засыпанные каменной крошкой и ограждения цветущих клумб. Во всем убранстве парка чувствовалась заботливая рука садовника.

– Пилипчук, убрать ограждения и выкорчевать деревья, – распорядился Проскурин, – машины на территорию должны заезжать с левой стороны и после погрузки вставать в колонну справа.

– Есть, товарищ майор, – старшина направился к своим солдатам исполнять приказ.

Константин Ефимович вошел в распахнутую со двора дверь, преодолел три ступеньки, расслышав голоса, направился по коридору налево. В большой комнате, служившей приемной начальника архива, на стуле вольготно расположился офицер, он, прихлебывая чай из стакана с серебристым подстаканником, общался с миловидной женщиной.

– Встать, – Проскурина взбесила беспечность офицера и его расслабленность.

Взгляд Константина Ефимовича зацепился за петлицы с двумя шпалами, старший лейтенант вскочил со стула отодвигая стакан с недопитым чаем.

– Разрешите доложить, товарищ майор, – спросил разрешения с легким прибалтийским акцентом офицер и, увидев согласие, продекламировал, – товарищ майор, старший лейтенант Лиеманис из отдела обеспечения направлен к вам для организации эвакуации архива.

Проскурин молча разглядывал старшего лейтенанта, что был передан в его подчинение вышестоящим командованием и не мог понять, что во внешности этого молодого человека ему не нравится, возможно излишне бледное вытянутое лицо с тонкими, как ниточки губами, возможно свободная манера держаться даже перед старшим по званию, либо это холод, исходящий от незнакомца.

– Значит так, Янис Эдгарович, – чувствуя, что пауза затянулась, недовольно пробормотал Проскурин, – направляйтесь на улицу для встречи транспорта для перевозки архива.

– Будет исполнено, товарищ майор, – Лиеманис успел нацепить шапку, козырнул, набросил на себя шинель, хотел уже покинуть комнату, доложил, – за время нахождения в здании архивного фонда я проконтролировал упаковку архивных материалов в коробки, как прибудут грузовики с транспортировочными ящиками, так сразу начнем погрузку. – Лиеманис развернулся и покинул комнату.

Проскурин подошел к окну, понаблюдал за выкорчевыванием деревьев, мешающих развороту транспорта, и заметил первый грузовик, въезжающий на закрытую территорию.

– Где начальник архива? – Потребовал ответа у женщины, замершей от его первых гневных слов, прозвучавших в комнате в адрес Лиеманиса.

– Остап Нефедович с архивариусами в подвале, – пролепетала женщина, – они упаковывают какой-то наиболее ответственный раздел архива.

С момента прибытия транспорта время сжалось, важна каждая секунда, поэтому Константин Ефимович поторопился в подвал, желая поскорее найти начальника архива. Им оказался низкорослый худой мужчина с седой жиденькой бороденкой под Калинина. Остап Нефедович сразу понял для чего в архив направлен офицер госбезопасности, заявив, что необходимо сто шестьдесят ящиков. Главный архивариус принялся разъяснять Константину Ефимовичу суть маркировки каждого ящика, возможно циркуляр по маркировке, что пропустил мимо ушей Проскурин, составляли с его слов.

– Маркировать ящики вы будете сами, – майор остановил рассуждения начальника архива. – Я сейчас распоряжусь чтобы солдаты затаскивали ящики и грузили в них коробки по указанию ваших коллег.

Проскурин выбежал во двор, подозвал к себе Пилипчука и Лиеманиса, распорядился освобождать первую, затем другую машину от пустых ящиков. Бойцы забегали, одни тащили на верх пустые ящики, другие складывали заполненные и промаркированные в кузов автомобилей. Через двадцать пять минут все девять грузовиков оказались загружены, но майора позвали вновь в подвальную часть хранилища.

– А это что за документы, – спросил спустившийся в подвал Проскурин, увидев на стеллажах, на полу папки и коробки.

У нас в архиве останется много мест хранения, не имеющих отношения к государственной тайне либо значимого веса. – Выдал Остап Нефедович. – Все ценное вашими солдатами уже погружено.

– Значит мы выезжаем! – Риторически обронил Константин Ефимович и собрался подниматься из подвала.

– Не торопитесь, голубчик, – остановил Проскурина начальник архива. – У вас должно быть особое предписание к части единиц хранения нашего архива, переданного нам на хранение несколько лет назад из личного хранилища товарища Сталина.

– Так здесь что-то находится из личного архива товарища Сталина? – Лицо Константина Ефимовича вытянулось от изумления.

– Э-э-э как вам сказать, – Остап Нефедович сделался пунцовым от того, что взболтнул лишнего. – Эх, язык мой – враг мой! Майор вы же прибыли сюда не за канцелярскими документами, что свозили нам со всех советских учреждений и ведомств? У вас должно быть особое предписание, – рассердился архивариус.

– Не беспокойтесь, есть особый приказ, – заторопился Проскурин, – но вскрыть я его должен в строго назначенное время.