Тайна башни Углынь

– Эх, пожадничала я! Не надо было сегодня ехать в столицу! – бормотала она. – Ведь поздно же выехала! Ясно было, что до темноты не управлюсь, да пожалела базарный день. А зачем барыши, коли Чёрный ужас нагрянет! Эх, бедная, шальная моя головушка! Маландрин-то, Ася, мне дал гороскоп, а в нём написал, что нельзя мне на этой неделе ввечеру выходить!!! Этот… Мруст… меня стережёт! Моя звезда ныне слаба… Эх, пропадать моей головушке жадной! – с подвыванием запричитала она, косясь на сумрачный лес.

Ася невольно поёжилась: ей тоже было не по себе от наступавшей тьмы.

А темнеющий лес подступал всё ближе к дороге, пугая тайной чёрных глубин, странными очертаниями кустов, необъяснимыми, резкими звуками, доносившимися из чащи…

Вдруг Каурка взметнулась, дёрнулась, заржала и встала как вкопанная, дрожа и прядая пугливо ушами. Ася и Нета едва не свалились с облучка. Девочка схватилась за бортик и в ужасе, не в силах пошевелиться, всмотрелась в лес. Она поняла, что Каурка почуяла Мруста.

В тот же миг из мрака донёсся уже знакомый ей жуткий звук: «Мру-у-у-с-с-с-т» – и громадное чудище, неестественно зависая в воздухе, выпрыгнуло на дорогу метрах в двадцати впереди. Мруст медленно повернулся и посмотрел прямо на них. Его глаза горели как угли.

Асю спасло лишь то, что среди прежних опасностей и приключений она научилась искать защиту в молитве. И теперь, перед Чёрным ужасом, молитва вспыхнула в ней сама.

– Господи, помилуй! – почти бессознательно пролепетала она, и сейчас же из глубины её памяти мгновенной защитой встали слова, когда-то прочитанные в псалме: – «Не предай зверям душу, исповедующую Тебя!»

И тотчас Мруст отпрянул назад, как от невидимого удара, метнулся прочь – и исчез в сумрачной чаще.

Ася перевела дыхание. Потом оглянулась в поисках Неты. Та сидела посередине дороги с выпученными глазами и разинутым ртом. Ася соскользнула с телеги, наклонилась к ней, взяла за окоченевшую руку и потянула вверх.

– Вставайте, надо ехать, он убежал!

Но Нета её не слышала. К счастью, Каурка, ошеломлённая появлением чудища, неподвижно стояла рядом. Девочка кое-как растормошила Нету, помогла ей взобраться на облучок, села сама и дёрнула вожжи, умоляя кобылу:

– Но, но! Каурка, езжай!

Лошадка, словно опомнясь, стремительно поскакала в сторону дома.

Вскоре впереди показались огни Ратини. У околицы их встречала Верна. Она сразу всё поняла по их перепуганным лицам и, обняв, провела соседку в свой дом. В горнице Нета, трясясь, как в ознобе, молча забилась в угол, с ногами сев на сундук, и наотрез отказалась идти к себе ночевать. Верна налила ей и Асе горячего сбитня и села рядом с Асей за стол.

Немного придя в себя, Нета озадаченно прошептала:

– Я вот одного не могу понять… Как это я осталась жива? Этот… – её передёрнуло, – Мруст… приходил за мной, а я… жива?! Это как?!

– Я помолилась Благословенному, и Он защитил нас всех, – просто сказала Ася.

– Что за вздор ты несёшь, – отмахнулась Нета. – Это же басни! Кто в здравом уме поверит в Благословенного!

– Но ты же всегда молилась Ему! – с каким-то ужасом промолвила Верна.

– И ты туда же! – искренне удивилась та. – Что я, малый ребёнок, верить в сказки?

Верна молча отвела от неё глаза.

«Она потеряла Бога, совсем забыла Его», – догадалась Ася, и почему-то ей сделалось страшно, словно она заглянула в бездну.

– А я знаю, почему я жива! – вдруг радостно возвестила Нета. – Была не ночь, а только лишь вечер! Сумерки. Не самый опасный час. Вот Мруст-то и ускакал!

– Он охотился, – застенчиво возразила Ася. – И ускакал он не просто так, сам бы он не отступил.

Ткачиха дёрнулась, пролила на себя сбитень из кружки и с неожиданной злобой закричала на Асю, тряся растрёпанной головой:

– Ты умом повредилась, что ли? Иди-ка ты спать, проспишься и опомнишься от испуга, перестанешь глупости говорить. Мала ещё взрослых учить!

– И то, – решительно встала Верна, – давайте-ка спать. Утро вечера мудренее.

Ася послушалась и пошла к себе. Верна была права. Несчастная Нета даже не понимала, что ей пытались помочь, и только злилась всё больше. Что-то важное в ней и впрямь подменили в башне Углынь…

Глава 12 Инфида

Ночь вступила в свои права, и долина забылась тревожным, тяжёлым сном. Только одно окно продолжало светиться зловещим багровым светом. Оно смотрело в тёмно-синее небо с самой вершины трезубца башни Углынь.

Маландрин не спал. Глубокая ночь всегда была для него временем дел: он следил из своей смотровой за движением звёзд или уединялся в чтилище. Сегодня труба звездочёта была бесполезна. Он долго шарил ею по небу, но ни просвета не было в низких тучах, обложивших к вечеру перевал. Тогда чародей взял со стола свечу и вышел из смотровой. Задумчиво глядя под ноги на косые винтовые ступени, он спустился по узкой лестнице вниз, на самый широкий этаж, соединявший основания трёх зубьев-башен…