Тайна без точки

Анатолий был центральной фигурой любого праздника. После того, как мастер накормил всех шашлыками, он взял в руки баян. Как подводники поют! Особенно в сопках. Особенно о лодках… Когда зазвучали проникновенные слова «На пирсе тихо в час ночной», Толины глаза наполнились слезами — и нельзя было не поверить в особое морское братство, когда подводник погибает вместе с товарищами.

Накануне учений «куряне» ходили в сопки, где именно Толя сказал такие пророческие слова:

— Если с нами что-нибудь случится — пусть наши жены будут вместе! Все замолчали и опустили глаза: в подводном мире считается бестактностью напоминать о смерти, особенно перед дальним походом. Они ведь тогда думали о предстоящей «автономке».

Беляев умел все! Это знали все его знакомые и руководство 7 дивизии.

Дома стояла эксклюзивная мебель, выполненная по собственным рисункам — с резьбой и чеканкой. В отпуске Беляев перечинил дома и перекрыл крыши всем родственникам.

Без Беляева и праздник не праздник. Он и музыкант, и тамада, и повар, да и просто душа любой кампании. Слышит Видяево — на площади баян играет, стало быть, Толик там, а значит не только весело, но и душевно, как бывает в старой русской деревне.

Но разве за это любили в гарнизоне Анатолия Беляева? Разве только за это? Любили его за то, что у него было талантливое сердце.

— Однажды к соседям Анатолия Беляева пришли гости, — рассказывает Зоя Шкрабий. — И потом начали петь, стены в квартире тонкие, все хорошо слышно, а музыки у них не было, да и пели-то кто в лес, кто по дрова, как обычно поют нетрезвые люди. «Плохо поют!» — вынес вердикт Анатолий, взял баян и начал подыгрывать на своей кухне. Так они всю ночь провели — Толя в своей квартире, гости — за стенкой.

У Анатолия, как видно, был определенный дар предвидения и какого-то философского осмысления жизни. Помню, подвозил меня как-то из гарнизона в поселок — на севере иначе нельзя. Рассказывал про рыбалку — он был заядлым рыбаком.

— Нет, видно клева не будет, рыбки в аквариуме беспокойны, — сказал, как бы раздумывая.

— А разве они связаны?

— Все в мире связано.

Галина рассказывала такой случае, произошедший в молодости:

— Жили мы тогда небогато. А тут несчастье — сломался каблук у сапога. У меня не то, что запасных сапог, денег на ремонт этих не было. Ну сижу и горюю. Тут Толя приходит с работы: «Галочка! У нас женщины приносили сапоги примерить. Я и взял. Может, думаю, надо! А ты чего плачешь?»

О нем рассказывали:

— Однажды приходит Толя поздно домой. Жена и спрашивает: «Где был?»

А он отвечает: «Галочка! Ты же умная женщина, придумай что-нибудь сама!» Все это можно считать повторением известного анекдота, если не знать действительных отношений в этой семье.

— Это была такая необычная пара, — рассказывает Лариса Кузьминская. — Они никогда не ссорились. Толя вообще не умел сердиться. А Галя, Галя так его любила: чтобы он ни сделал, всегда только улыбалась…

Я это ведь я о любви пишу. О той любви, которая один раз в жизни — и навсегда.

Это был чуткий человек. Вспоминаю случай на рыбной ловле бывшего губернатора Курской области Александра Руцкого. Анатолий и тогда был занят, так как отвечал за всю кулинарную программу, но он все успевал.

Дело было так. Все три дня мы «работали» на делегацию: Володя Кузьминский снимал, я записывала. В последний день — кульминация, ловля семги из реки Руцким и его женой. Но в рыбий питомник — берег реки Урицы, журналистов не пустили. Простые смертные не должны были видеть, как отдыхает «сам»: какое роскошное меню приготовлено на «прибрежных» столах, как ловит Руцкой рыбу сачком в перегороженной сетями речушке… Мы с Кузьминским автоматически попали в число папарацци, и хотя конфликт быстро разрешился, настроение было испорчено. Мы стоим в стороне и злимся, и тут появляется Анатолий с большой тарелкой густой семговой ухи. Он ставит ее перед нами и говорит:

— Ну-ка, ешьте! — как-то по-отечески говорит, и на свете становится теплее.

— Я проплавал с Толей Беляевым несколько лет, — вспоминает капитан 1-го ранга Сергей Ежов. — Как-то молодых матросов прислали вечером, уже после ужина, так он их без всяких напоминаний и указаний забрал, отвел на корабль, накормил, помыл в бане и спать уложил. К матросам и молодым офицерам относился поистине с отцовской заботливостью. У самого ведь трое сыновей было! Толе стукнуло уже сорок шесть, а квартиры на Большой земле у него не было, и Лячин помог ему продлить контракт, чтобы затем он получил квартиру в подшефном Курске.

Это была крепкая трудолюбивая семья.

— Ну, дети! — обычно начинал свою предновогоднюю речь Толя, — этот год мы прожили неплохо…

2000-й был особенным. Первый раз Беляевы Новый год встречали его не дома. Объехали всех родственников, как будто прощались. Отдыхали в курском санатории вместе с экипажем. Толя стал более задумчивым, чем прежде, как будто повзрослел.