Тайна беззакония

Создавая на земле свое царство, антихрист тоже провозглашает свое евангелие и осуществляет его в своем обществе. В антихристовом царстве тоже имеется свое священное писание. Соловьев рассказывает, что этот удивительный гений, получивший дух дьявола и рожденный в силе, запершись в своей комнате с какой-то  «сверхъестественной быстротой и легкостью» писал сочинение под заглавием: «Открытый путь к вселенскому миру и благоденствию». Это была книга его жизни. Прежние его сочинения, написанные в человеческом духе, встречали даже в какой-то мере острую критику. Ведь не может же мировоззрение одного человека быть настолько всеобщим, чтобы все объять и всех удовлетворить. Поэтому критика вещь сама собой разумеющаяся, естественная и в человеческой жизни необходимая. Поэтому как раз и удивительно, что последнее сочинение антихриста критики так и не дождалось: «своим новым сочинением он привлечет к себе даже некоторых из своих прежних критиков и противников... Никто не будет возражать на эту книгу, она покажется каждому откровением всецелой правды». Сочинение, вызванное к жизни сатанинским духом, удовлетворило всех. Почему? Чем оно очаровало читателей? Что же такое нашел в нем всякий читающий и почему то, что он нашел, не вызвало у него никакого предубеждения?

На эти вопросы Соловьев отвечает характеристикой антихристова евангелия: «Эта книга, написанная после приключения на обрыве, покажет в нем небывалую прежде силу гения. Это будет что-то всеобъемлющее и примиряющее все противоречия. Здесь соединятся благородная почтительность к древним преданиям и символам с широким и смелым радикализмом общественно-политических требований и указаний, неограниченная свобода мыслей с глубочайшим пониманием всего мистического, безусловный индивидуализм с горячей преданностью общему благу, самый возвышенный идеализм руководящих начал с полной определенностью и жизненностью практических решений. И все это будет соединено и связано с таким гениальным художеством, что всякому одностороннему мыслителю или деятелю легко будет видеть и принять целое лишь под своим частным наличным углом зрения, ничем не жертвуя для самой истины, не возвышаясь для нее действительно над своим я, нисколько не отказываясь на деле от своей односторонности, ни в чем не исправляя ошибочности своих взглядов и стремлений, ничем не восполняя их недостаточность». Иначе говоря, это была книга самого совершенного единства всего. В ней всякий нашел самого себя, поэтому любая критика была невозможна. Всем казалось, что в этом сочинении действительно раскрывается всецелая правда. «Всему прошедшему будет воздана в ней такая полная справедливость, все текущее оценено так беспристрастно и всесторонне, и лучшее будущее так наглядно и осязательно придвинуто к настоящему, что всякий скажет: «Вот оно, то самое, что нам нужно; вот идеал, который не есть утопия, вот замысел, который не есть химера». Поэтому «эта удивительная книга сейчас будет переведена на языки всех образованных и некоторых необразованных наций. Тысячи газет во всех частях света будут целый год наполняться издательскими рекламами и восторгами критиков. Дешевые издания с портретами автора будут расходиться в миллионах экземпляров, и весь культурный мир, —а в то время это будет почти значить то же, что весь земной шар, — наполнится славой несравненного, великого, единственного!»

Внешнее сходство этого сочинения с Евангелием Христа не вызывает сомнений. Евангелие тоже вне критики: в него либо верят, либо не верят. Даже Ницше[41], этот величайший противник Евангелия, его не критиковал. Он смог только сказать: «Хорошо наврано, львица! — Gut gelogen, Loewe!» Юлиан Апостат в драме Ибсена «Кесарь и Галилеянин»^[42] расхаживает перепачканный чернилами со свитком папируса под мышкой и обещает так раскритиковать Евангелие, что все его учение в одночасье будет стерто с лица земли. Однако, пока он бегал с папирусом под мышкой, Евангелие распространилось и утвердилось во всем культурном мире того времени. Юлиану так и не удалось раскритиковать Евангелие. Евангелие тоже переживается как раскрытие всецелой правды. В нем каждый находит ответ на вопросы своей жизни. В нем ничто не отвергается из того, что действительно ценно. Евангелие тоже распространилось по всему миру и переведено на языки всех образованных и менее образованных наций. Нет никакого сомнения в том, что Соловьев сознательно сделал сочинение антихриста похожим на Евангелие Христа, чтобы таким образом еще раз указать на сходство антихристова царства с царством Христа и вместе с тем подчеркнуть внутреннюю противоположность этого сочинения Евангелию. Внешнее сходство здесь, как и во всем другом, всего лишь маска, дабы скрыть ту глубочайшую пропасть, которая лежит между Христом и антихристом.