Тайна библиотеки темуридов

Встал, взял из сумки взятые из музея документы. В одну сторону отложил послание Альберта Робертовича Тамаре: «Экспонаты зарегистрированы 5 июня. Письмо написано 10 июня. Следовательно, речь идет именно об этих экспонатах… Постой… 5 июня… буква «н» подтерта, кажется? Или при копировании… да нет, это же ксерокопия! Возможно допустили ошибку, а потом решили исправить? А может это не «июнь», а «июль». Если документ написпн в июле, тогда в послании речь идет о другом деле? Надо посмотреть подлинную справку!»

Фахриддин резко встал со своего места, оделся. Позвонив Сусане, просил срочно приехать в институт. Встретились в условленном месте.

– Что случилось? Вы же хотели вылетать сегодня!– спросила с тревогой Сусана.

– Всё в норме, всё хорошо! Только в одну вещь нужно внести ясность. Поможете? – спросил Фахриддин, показав на бумажку в руках. – Вот, смотрите, здесь слово «июнь» замазано. Может поменяли «июнь» на «июль». Подлинник нужно еще раз посмотреть.

– Фахриддин-ака, допустим, вы правы, но что это меняет? – было волнительно слышать от девушки неизвестно откуда взявшееся ею слово «ака». Хоть и не было времени и совсем не место вполне естественным человеческим впечатлениям, в голове пронеслась чудесная мысль: «Стала еще краше!».

– Пойдемте, нельзя терять время, посмотрим оригинал той справки, – молодой человек торопил девушку. Потом объясню!

Несмотря на возражения директора музея, Сусана потребовала еще раз предоставить им вчерашние документы.

– Вот смотрите, вот здесь уже явно видно – буква «н» замазана и заменена, – воскликнул Фахриддин, просматривая бумагу под лупой.

– Да, замазана, но это еще не значит, что это фальшивка! Вполне возможно, что при заполнении допустили ошибку, а потом исправили, – возразила девушка.

– Возможно! Однако…

– Что вы привязались к этому? Не всё ли равно, «июнь» или «июль»? в чем разница?

– Разница большая! Послание Альберта Робертовича написано 10 июня. Экспонаты переданы в дар музею 5 июня. Но если письмо составлено 5 июля, тогда и его темой будут другие вещи. Тогда видно, что между Тамарой и Альбертом Робертовичем было что-то другое…

– Кажется, я начинаю понимать… – Надо поднять экземпляр этого документа, который остался в Эрмитаже…

– Правильно! Вы совершенно правы, милая барышня! – Фахриддин улыбнулся.

– Сказать брату? – спросила девушка с нежностью, что очень шла ей.

– Спасибо! Не беспокойте Артура! Там наш сотрудник имеется, – он на своем телефоне набрал номер телефона Аваза и потребовал срочно ехать в Эрмитаж, найти исходящие бумаги по переданным в дар институту археологии и этнографии Армении экспонатам, а затем, как бумаги окажутся в его руках, сразу же связаться с ним.

– Как я поняла, – Сусана сделала свой вывод. – Если в документе будет «июнь», вы полетите, но если «июль», придется вам остаться.. Не так ли?

– Правильно мыслите… Нашли! А сейчас придется ждать…

– Тогда я думаю, у вас будет время пригласить голодную со вчерашнего дня девушку на чашку кофе… – шутливо сказала Сусана.

– С удовольствием!

Выйдя из института, зашли в кафе за углом.

– Прошу извинить за вчерашнее мое бескультурье… – сказала Сусана, покраснев до ушей.

– Не говорите так! На самом деле я должен просить у вас прощения…

– Вы наверняка теперь обо мне плохо думаете. Однако…

– Почему вы так говорите? Никто вас не обвиняет… Все в порядке… прекрасная… Фахриддин стал заикаться, не находя слов.

– Прошу вас, не перебивайте! – Сусана посерьезнела. Медленно отпивая из чашки свой кофе, неторопливо начала говорить. – Я только что закончив школу, вовсю готовилась для поступления. Познакомилась с юношей, аспирантом, живущим на квартире в соседнем доме…

Фахриддин весь превратился в слух.

– Понемногу наши отношения из простого, соседского знакомства перешли черту, стали очень серьезными. Я и сама не почувствовала. Потом стала тосковать по нему, как не увижу хотя бы день. Он тоже попал в этот костер… О любви я читала только в книжках, видела в кино, но не думала раньше, что она имеет такую силу… У Мирсамада заканчивалась аспирантура…

– Что, он узбек, узбекистанский? – вскричал молодой человек, глаза его от волнения стали большими – большими.

– Да, он ташкентский был… Надо было, оказывается, вместе с любовью думать и переменах в жизни, подумать о наших возможностях, о будущем, о стоящих перед нами преградах. Полюбив, ты, оказывается, ничего перед собой не видишь… Родители были против, социальное происхождение совершенно разное, расстояние между Узбекистаном и Арменией, всё это не руководило нашим разумом. Однако…

Капельки слез оросили длинные ее ресницы, словно зажглись, засияли жемчуга. А он в это время никак не мог подобрать слов, чтобы успокоить ее.