Тайна Биг Боу

— Мадам,— сказал он, облизав губы,— мне не все равно. Меня это весьма заботит. Немногие вещи в жизни трогают меня сильнее, чем известие о том, что ребенок, маленький ребенок — красота в миниатюре — страдает от голода. Вы ошибаетесь на мой счет,— голос Дензила дрожал, в его глазах стояли слезы.

— Ошибаюсь на ваш счет? — повторила миссис Кроул.— Хотела я бы, чтобы этого не случилось. Уж лучше бы вас повесили.

— Не говорите о столь ужасных вещах,— попросил Дензил, нервно коснувшись горла.

— Ладно, и где вы пропадали все это время?

— А что же мне оставалось делать?

— Откуда мне знать, что с вами творится и чем вы заняты… Я думала, произошло еще одно убийство.

— Что? — Дензил выронил стакан, и он разлетелся на множество осколков.— Что вы имеете в виду?

Вместо того чтобы ответить, миссис Кроул злобно взглянула на мужа. Он понял ее, как если бы ее мысли были написаны прямо на ее лице: «Он разбил один из лучших стаканов. Три пенса на ветер. Этого хватило бы на недельное школьное обучение половины детей». Ее взгляд чем-то напоминал молнию, и Питер хотел бы, чтобы он был обращен не на него, а на Дензила, ибо молниеотвод последнего работал намного лучше. По этой причине Питер наклонился и стал подбирать осколки стакана так бережно, как если бы это были осколки Кохинура.[30] Таким образом, молния прошла над его головой и полетела в сторону Кантеркота.

— Что я имею в виду? — переспросила миссис Кроул, как если бы в разговоре не возникало никакой паузы.— Я имею в виду, что было бы совсем неплохо, если бы вас кто-нибудь убил.

— Что за некрасивые мысли, право дело,— пробормотал Дензил.

— Пусть так, но это было бы полезно,— ответила миссис Кроул, не просто так прожившая с Питером много лет.— Но раз уж вас не убили, чем же вы занимались все это время?

— Моя дорогая,— неодобрительно вставил Кроул, все еще ползая на четвереньках и взирая на нее словно побитая собака,— ты ведь не сторож Кантеркоту.

— Ах, вот оно как! — вспыхнула его супруга.— Да кто же, кроме меня, его сторожит, хотела бы я знать?

Питер продолжил собирать осколки Кохинура.

— У меня нет секретов от миссис Кроул,— учтиво объявил Дензил.— Все это время я денно и нощно работал для новой газеты. Три ночи глаз не смыкал.

Питер с почтительным интересом посмотрел на его усталые глаза.

— Я встретился на улице со знакомым капиталистом, моим старым другом,— продолжал Дензил.— Я был вне себя от радости, что случайно повстречал его, и рассказал ему об одной идее, над которой размышлял уже несколько месяцев, и он пообещал этим заняться.

— А что за газета? — спросил Питер.

— Вы еще спрашиваете? Как вы думаете, чему бы я мог посвятить свои дни и ночи, как не взращиванию Красоты?

— И об этом будет газета?

— Да. О Красоте.

— Знаю я,— фыркнула миссис Кроул.— Газетенка с портретами певичек.

— С портретами? О нет! — воскликнул Дензил.— Это была бы истина, но не красота.

— И как будет называться газета? — спросил Кроул.

— Это секрет, Питер. Подобно Скотту я предпочитаю быть анонимным[31].

— Это все ваши причуды. Я всего лишь простой человек, и я хочу знать, в чем прок анонимности? Будь у меня какие-нибудь таланты, я хотел бы получить и выпавшую на мою долю славу. По-моему, вполне правильное и естественное чувство.

— Противоестественное, Питер, противоестественное. Все мы рождаемся безымянными, а я за то, чтобы быть ближе к природе. Мне хватает осознания того, что я распространяю Красоту. Миссис Кроул, в мое отсутствие приходили какие-нибудь письма?

— Нет,— отрезала она.— Зато вас спрашивал жентельмен по имени Гродман. Он сказал, что вы не появлялись у него довольно долго, и, кажется, был недоволен, узнав, что вы исчезли. Какие у вас с ним дела?

— Он мой должник,— ответил Дензил раздраженно.— Я написал для него книгу, а он присвоил всю славу себе, мерзавец! Моего имени нет даже в предисловии. Питер, что это за билет у вас в руках, на который вы так смотрите?

— Это на сегодняшний вечер — будет выставлен портрет Константа. И Гладстон выступает. Все хотят получить место.

— Гладстон! — усмехнулся Дензил.— Кому охота слушать Гладстона? Человека, посвятившего жизнь разрушению столпов церкви и государства.

— Человека, посвятившего всю свою жизнь укреплению рассыпающихся в прах причуд — религии и монархии,— поправил его Кроул[32]. — Но все же этот человек весьма талантлив, и я горю желанием услышать его выступление.

— Я бы шагу не ступил, чтобы послушать его,— сказал Дензил и ушел в свою комнату. Когда миссис Кроул во время чаепития послала к нему одного из детей с чашкой крепкого чая, мальчишка нашел его спящим на кровати в одежде и испускающим некрасивый храп.