Тайна болезни и смерти Пушкина

Догадка, В.А. Соллогуба, что Пушкин «…в лице Дантеса искал … смерти» весьма примечательна, поскольку он в последние месяцы жизни, как никто другой тесно общался с поэтом.

Однако, не имея представления, что именно сам Пушкин являлся автором «подметных писем», он естественно въезжает в наезженную колею, что поэт «воображая себя осмеянным и поруганным в большом свете, преследовавшем его мелкими, беспрерывными оскорблениями», «восстал… против мнений света», то есть захотел «расправы со всем светским обществом».

Д'Аршиак объяснил Соллогубу, что Дантес, не понимая, чем он провинился перед Пушкиным, тем не менее готов к его услугам, несмотря на то, что Пушкин берет свой вызов назад всего лишь на основании слухов о том, что его противник женится на Екатерине Николаевне Гончаровой. Пушкин должен обосновать свой отзыв таким образом, чтобы исключить возможные мнения, что Дантес принужден жениться исключительно с той целью, чтобы избежать поединка: «Уговорите г. Пушкина, – просит он Соллогуба, – безусловно отказаться от вызова. Я вам ручаюсь, что Дантес женится, и мы предотвратим, может быть, большое несчастье».

Мы приводим здесь уверения секунданта Дантеса с той целью, чтобы навсегда избавиться от избитого, рефреном звучащего оскорбления в адрес Дантеса, что он из-за трусости решил надеть на себя хомут женитьбой на нелюбимой им женщине. Соллогуб был просто поражен именно такой постановкой вопроса, которую с порога отрицали, как современники поэта, так и пушкинисты всех поколений:

«Этот д'Аршиак был необыкновенно симпатичной личностью и сам скоро умер насильственною смертью на охоте. Мое положение было самое неприятное: я только теперь узнавал сущность дела; мне предлагали самый блистательный исход, то, что я и требовал, и ожидать бы никак не смел, а между тем я не имел поручения вести переговоры. Потолковав с д'Аршиаком, мы решились съехаться в три часа у самого Дантеса. Тут возобновились те же предложения, но в разговорах Дантес не участвовал, все предоставив секунданту. Никогда в жизнь свою я не ломал так голову. Наконец, потребовав бумаги, я написал по-французски Пушкину следующую записку:

«Согласно вашему желанию, я условился насчет материальной стороны поединка. Он назначен 21 ноября, в 8 часов утра, на Парголовской дороге, на 10 шагов барьера. Впрочем, из разговоров узнал я, что г. Дантес женится на вашей свояченице, если вы только признаете что он вел себя в настоящем деле как честный человек. Г. д'Аршиак и я служим вам порукой, что свадьба состоится; именем вашего семейства умоляю вас согласиться» – и пр.

Точных слов я не помню, но содержание письма верно. Очень мне памятно число 21 ноября, потому что 20-го было рождение моего отца, и я не хотел ознаменовать этот день кровавой сценой. Д'Аршиак прочитал внимательно записку; но не показал ее Дантесу, несмотря на его требование, а передал мне и сказал:

– Я согласен. Пошлите».

Получив записку Соллогуба, Пушкин прислал ответ следующего содержания: