Тайна болезни и смерти Пушкина

Естественно, юный Пушкин воспринимал практически открытое сожительство Александра I с Нарышкиной как оскорбление обожаемой им Елизаветы Алексеевны, как надругательство над своим юношеским идеалом. Он возненавидел «плешивого» тезку, а потом на долгие годы сохранил глубокую неприязнь к человеку, доставившему душевную боль и моральное унижение объекту юношеских любовных воздыханий. Вот почему возникла тень Нарышкина, когда Пушкин пошел на свой последний бой со средой, которая мечтала всосать его в грязь своей повседневности, сделать своим, подвести «к общему знаменателю».

Чувственная, рефлексирующая душа поэта неминуемо входит в конфликт с холодным расчетом мистификатора. И на этом гребне противоречий надо искать «проколы» анонима и истинное авторство. Я уверен, что содержательная, смысловая структура текста диплома с головой выдает его автора. Первое: прямое включение императора в «рогоносную интригу». Второе: использование для обличения императора «историографии», то есть аналогии из интимной жизни его старшего брата. Третье: для подчеркивания аморальности поведения императорской семьи (императрица, конечно, была в курсе «интима своего супруга» на стороне) введение в контекст диплома известного своей извращенностью И. Борха. Все это в совокупности мог создать только Пушкин»[208].

И все это без труда мог расшифровать Николай I, достойный продолжатель скандальных альковых утех своего старшего брата. Но не только скандальную историю дважды рогоносца Д.Л. Нарышкина напомнил Николаю I Пушкин своей автоанонимкой, на нем еще лежит грех расправы над императрицей Елизаветой Алексеевной после смерти Александра I. Но для этого необходим краткий экскурс в историю двадцатилетней давности.

Императрицу Елизавету Алексеевну (урожденная принцесса Луиза-Мария-Августа (13.01.1779–4.05.1826) Пушкин впервые увидел в Царском Селе на открытии Лицея 19 октября 1811 г. «Император Александр, – пишет в своих воспоминаниях И.И. Пущин, – явился в сопровождении обеих императриц, великого князя Константина Павловича и великой княгини Анны Павловны. Приветствовав все собрание, царская фамилия заняла кресла в первом ряду. Министр сел возле царя».

По мнению одного из лучших друзей Пушкина, императрица Елизавета Алексеевна произвела на него неизгладимое впечатление, впрочем, как и на самого Пущина: «Императрица Елизавета Алексеевна тогда же нас, юных, пленила непринужденностью, своей приветливостью ко всем; она как-то умела и успела каждому из профессоров сказать приятное слово!

Тут, может быть, зародилась у Пушкина мысль стихов к ней:

На лире скромной, благородной… – и проч.

По поводу даты написания стихотворения Пушкина «К Н.Я. Плюсковой» споры идут и по сей день, несмотря на то, что Пущин уверенно называет дату – 1816 год, в преддверии торжеств по поводу предстоящего выпуска лицеистов первого набора. Ожидалось, что на торжественный выпуск вновь прибудут члены царской фамилии, в том числе, естественно, и императрица Елизавета Алексеевна. Можно встретить порой утверждение, что так оно и было. Так, известный пушкинист Л.А. Черейский в своей книге «Пушкин и его окружение» в биографической справке «Елизавета Алексеевна» утверждает: «Пушкин видел Е.А. в Царском Селе на открытии Лицея … и на экзаменах (1811–1817) и, возможно, был ей представлен».

Однако И.И. Пущин это не подтверждает: