Тайна булавки

Все его сомнения относительно мисс Эрдферн рассеялись: он понял, что беззаветно любит эту прекрасную девушку, любит давно, с того самого вечера, когда в первый раз ее увидел.

Уэллингтона Брауна было трудно задержать: в руках полиции не было ни одного портрета этого человека. Правда, у одного из пассажиров парохода, на котором Браун прибыл из Китая, оказался групповой снимок, Уэллингтон тоже попал в объектив фотоаппарата, но лицо его вышло каким-то туманным и неясным.

При помощи этого снимка и названных Тэбом примет один из лондонских художников набросал портрет, более или менее напоминающий бородатого человека, воспроизведенный потом почти во всех газетах.

Что касается Вальтерса, иначе Вальтера Феллинга, то он скрывался в небольшой комнатке переполненной постояльцами гостиницы в одном из бедных и людных кварталов города. Он худел с каждым днем, и вряд ли даже самый опытный сыщик, несмотря на множество имевшихся у полиции изображений, узнал бы его. У Вальтерса отросла борода, щеки ввалились — он очень изменился. Он знал, что ему нечего ждать пощады, — все улики были против него. Иногда по ночам, особенно в дождливую погоду, он отваживался выйти на улицу. Избегая кварталов, в которых его знали, он добирался до людной Рид-стрит, стараясь не попадаться на глаза полицейским. Он прочел все газеты, какие мог достать, и знал почти наизусть каждую строчку, относящуюся к убийству в Майфильде. Он недоумевал по поводу того, что Уэллингтона Брауна сочли причастным к этому убийству. Во всяком случае, известие о розыске Брауна его обрадовало: значит, не он один находится под подозрением.

Однажды вечером, когда он таким образом прогуливался по Рид-стрит, мимо него семенящей походкой прошел китаец. Он тотчас же узнал И Линга: хозяин «Золотой крыши» часто бывал в Майфильде.

Как на грех Вальтерс в этот момент оказался возле фонаря, лицо его было освещено. Однако китаец остался невозмутимым. Феллинг решил, что погруженный в свои мысли И Линг либо не обратил на него внимания, либо не узнал. Если бы он знал, что китаец видел и узнал его, он, вероятно, не спал бы всю ночь.

И Линг после этой встречи продолжил свой путь по Рид-стрит. Свернув в узкий переулок, он остановился перед запертой дверью магазина и постучал. Дверь тотчас открылась, и китаец вошел в темную переднюю. Ощупью поднялся по скрипучей лестнице в одну из боковых комнат, освещенных четырьмя свечами. Стены комнаты были оклеены дешевыми, выцветшими от времени обоями. Единственной мебелью был широкий диван, на котором сидел пожилой китаец, что-то вырезавший из слоновой кости.

— Ио Ленг-Фо, как себя чувствует ваш постоялец? — спросил И Линг.

— Отлично, ваше превосходительство. Он спал весь день и только что выкурил три трубки. И выпил присланное вами виски…

— Я хочу его видеть. — И Линг положил на диван несколько монет.

Старик взял деньги, отложил свою работу и проводил его наверх по лестнице в небольшую комнату, скудно освещенную маленькой керосиновой лампой.

На старом полинявшем матраце, на полу, лежал человек в одном нижнем белье. Около матраца стоял поднос, на котором помещались трубка, стакан и часы. Уэллингтон Браун с трудом приподнял голову и уставился на посетителя.

— И Линг, вы пришли покурить? — спросил он на кантонском наречии.

— Я не курю, — ответил китаец на том же наречии.

— Завтра мне нужно будет повидать старика Джесса… — голова Брауна снова тяжело опустилась на матрац. — Я должен поговорить с ним о важном деле… — пробормотал он уже сквозь сон.

И Линг нагнулся и дотронулся до его запястья своими тонкими желтыми пальцами: пульс был слабый, но ровный.

— Каждое утро проветривайте комнату. Не пускайте сюда других курильщиков… Вы понимаете, Ио Ленг-Фо, его нельзя выпускать отсюда.

— Но сегодня утром он уже порывался уйти.

— Он останется здесь надолго: я хорошо его знаю. Когда он жил на Амуре, то не выходил из дому в течение трех месяцев… Трубка должна быть всегда наготове… Вы меня поняли… — Он неслышными шагами спустился по лестнице и вышел на улицу.

По дороге в «Золотую крышу» он обернулся лишь раз, но этого было достаточно, чтобы заметить человека, которого уже он видел, когда свернул в переулок, и который следил за ним. Теперь он стоял на противоположной стороне улицы и старался держаться в тени.

Войдя в гостиную, И Линг открыл ящик письменного стола, затем подошел к окну и стал наблюдать.

Человек остановился напротив дома. Фонарь освещал его затылок, тогда как лицо оставалось в тени.

«Это не полицейский», — решил И Линг и позвал слугу.

— Проследи за человеком, стоящим напротив дома.

Слуга вернулся через четверть часа и сказал, что незнакомец скрылся в толпе.

И Линг был уверен, что он не был ни полицейским, ни журналистом.

15

Тэб знал ресторан «Золотая крыша», хозяин которого его очень интересовал. Он не раз пытался разговорить его, но китаец отделывался односложными, ничего не значащими фразами.

Однажды в редакции Тэб заговорил об И Линге с заведующим отделом новостей. Джек был в курсе всех городских сплетен, своего рода ходячий справочник.