Тайна булавки

Мне было в то время лет двенадцать-тринадцать. Я была тихой и робкой девочкой. Жизнь была для меня настоящим адом… Трэнсмир спросил меня, хорошо ли мне в этом доме, и я сказала ему всю правду… Тогда он предложил мне уехать с ним: вероятно, он уже заранее переговорил обо мне с начальством сиротского дома, ибо никто против этого не возражал.

Трэнсмир снял для меня маленькую комнату в очень странном доме, который сдавала по комнатам толстая и злая хозяйка. Здесь я познакомилась с бедным в то время И Лингом: он служил в китайском ресторане официантом… Теперь, после многих лет, хорошо узнав Трэнсмира, я думаю, что настоящим хозяином этого странного дома был он, а толстая женщина была кем-то вроде его экономки…

После того как я поселилась в этом доме, я в течение двух месяцев не видела старика. Потом он вдруг явился с чемоданом нарядов для меня. Боже мой! Какой счастливой я почувствовала себя в ту минуту! О таком великолепии я не смела и мечтать!.. Он приказал мне переодеться и быть готовой к определенному часу. Вы можете себе представить, с какой радостью я исполнила его приказ…

В назначенный час старик приехал за мной и повез меня в деревню, где я должна была поступить в школу. По дороге он рассказал мне, что слышал обо мне много хорошего от наших общих знакомых и намерен дать мне светское образование и воспитание, чтобы подготовить меня к будущей деятельности. Я была так взволнована всем происшедшим и так благодарна ему за его доброту, что проплакала навзрыд всю дорогу…

Три года, проведенные мною в школе Святой Елены, кажутся мне теперь волшебным сном; после сиротского дома мне казалось, что я попала в рай. По окончании курса за мной приехал Трэнсмир. В тот вечер мы устроили любительский спектакль, в котором я играла одну из главных ролей. Этот спектакль и решил мою судьбу: Трэнсмир понял, что из меня может выйти хорошая актриса…

27

Мисс Эрдферн продолжала свое повествование.

— Странный человек был Трэнсмир. Он не мог жить без дела ни одного дня! Он был совладельцем двенадцати модных чайных салонов и каждый день сам приходил проверять счета и забирать выручку. Таким же способом он вошел в компанию с И Лингом. Мне говорили, что он был даже в доле с одним доктором и получал часть его гонорара…

В течение шести месяцев я была его секретаршей в маленькой скромной конторе. Он никогда не приходил раньше пяти часов.

Со временем он решил, что я должна поступить на сцену, и устроил мне первый ангажемент в странствующей труппе. Он был ее владельцем. Мне было велено каждый день посылать ему точные отчеты о выручке. По субботам я платила жалованье артистам и высылала ему остаток.

Когда я вернулась в город, он арендовал театр, в котором я должна была играть главные роли. Жалованье он мне платил очень маленькое: мне еле хватало на самое скромное существование. Единственное, что он предложил мне после моих первых крупных успехов, — это часть выручки, если она превосходила установленную сумму.

Тут я должна сказать, что Джесс Трэнсмир был человеком слова, его слово было свято. Мои успехи вскоре превзошли все, даже самые смелые, ожидания, и ежедневная выручка почти всегда превосходила установленную сумму. Старик всегда платил положенную мне долю, и это помогало мне сводить концы с концами.

Он был честен, как китаец, среди китайцев он провел большую часть жизни. Если вы знакомы с китайскими правилами чести, Тэб, то поймете, что это означает. Мне известно, что с И Лингом у него не было оформленного контракта. А прибыль в ресторане превзошла все его ожидания… Однако старик всегда щедрой рукой выдавал китайцу его долю.

Самым странным в моей жизни было то, что, несмотря на мои шумные успехи, я продолжала служить у старика секретаршей: каждую ночь, как вам теперь известно, после театра я приезжала к нему. Вы можете себе представить, как я уставала. Иногда у меня едва хватало сил, чтобы подняться по лестнице в Майфильд… Но старик не знал жалости: он был беспощаден со всеми подчиненными.

Когда я стала знаменитостью и мои портреты стали появляться во всех журналах, он купил мне тот ларец с драгоценностями, который вы видели. Старик сказал мне, что после его смерти все эти вещи достанутся мне. Но до его смерти драгоценности принадлежали ему, каждый день я приходила обедать в ресторан И Линга, и старик доставал из своего неизменного чемодана ларец. Ночью же, после окончания спектакля, я должна была отвозить ларец в Майфильд и возвращать его старику.

Тэб, внимательно ее слушавший, спросил:

— А говорил вам когда-нибудь Трэнсмир о вашем прошлом, о ваших родителях?