Тайна чаек

— Да тех, что были самыми дорогими ее друзьями. — Руки Селесты драматическим жестом описали круг над ее головой, включив в него небо, воду и весь остров. — Тех, которых там нет. Которых ей принесли. Хорошо, что дверь заперта. Им нельзя позволить уйти оттуда.

«Ах, если бы, — думала Тэфи, — из Селесты можно было выжать хоть один-единственный членораздельный ответ».

— Но где же ключ? — спросила она.

— Пропал, — сказала Селеста. — Никто никогда его не найдет.

— А откуда вы знаете? Вам что — тетя Марта сказала? Это она его потеряла?

— Нет, конечно. Она вовсе не была какой-то растеряхой. Я его потеряла. Я выбрала его из связки ее ключей после того, как она умерла, и прекрасным образом его потеряла.

Тэфи слушала ночные звуки — шум ветра в листве деревьев, шелест волн, набегающих на берег. Спустя некоторое время она снова заговорила с женщиной, очень ласково, как с ребенком.

— А вы могли бы снова его найти, Селеста?

Женщина пожала плечами.

— Секрет известен одной лишь «Пушке».

Пушка! Селеста уже второй раз упоминает о пушке. Как это она выразилась прошлый раз? Что-то вроде «во времена пушки». И что-то про другую Селесту, которая была ее матерью. Тоже было совсем непонятно.

— Да ладно, не обращай на меня внимания, — неожиданно заявила Селеста. — Я так давно живу на этом острове, что мне иногда начинает казаться, что я сама — часть его, вроде большой скалы Арч-Рок, или гальки на берегу, или деревьев на вершинах холмов.

Тэфи сидела не двигаясь.

— Микилимакинау! — Селеста, как бы смакуя, произнесла отдельно каждый слог длинного слова. — Это — старинное индейское имя. Некоторые говорят, оно означает: «черепаха вернулась», потому что остров напоминает поднимающуюся из воды черепаху. Другие считают, что оно значит: «Родина Великих духов». Неважно — все равно оно древнее любых начал. Сначала — манито. Потом — краснокожий человек. Потом — французы, англичане и американцы. На островных лугах развертывались сражения, по ночам совершались тайные высадки на остров. Флаги поднимали и сворачивали вновь.

Тэфи затаила дыхание. Когда Селеста начинала говорить таким высоким слогом, казалось, тебе читают что-то из книжки.

— В давние времена велась большая торговля пушниной, когда через пролив на своих челноках и специальных лодках приезжали «вояжеры».[3] Они высаживались на берегу, и весь остров оживал, всюду звучал смех, слышались песни. Всю зиму они проводили в дальних лесах, охотясь на пушного зверя. Потом, когда лед ломался, они приезжали на Макинау, чтобы получить от пушной компании плату за свой товар. Я вышла из среды этих людей. Именно тогда мне бы и следовало жить!

— Все это звучит замечательно! — тихим голоском заметила Тэфи.

Селеста начала тихонько напевать. Пела она по-французски, и Тэфи не понимала слов, но песня была пронизана пульсирующим ритмом. Казалось, волны и ветер в вершинах деревьев тоже слушают, затаив дыхание.

— Давно они не слыхали этой песни, — грустно сказала Селеста. — Джон Джейкоб Астор перенес свою компанию на северо-запад. Англичане отдали форт американцам, у которых они его вначале захватили, и все солдаты ушли. Не стало и «вояжеров» с перьями на шляпах, которые приезжали на специальных «лодках Макинау» через пролив. Теперь у нас есть только отели, туристы и робкие люди, приезжающие лишь в летнее время. А Селеста Клотьер работает поварихой в «Сансет хауз».

Тэфи понимала, что все это должно было казаться очень грустным. Великие дни миновали. И все-таки остров по-прежнему казался волнующим местом. Ей бы очень хотелось суметь как-то утешить Селесту.

Молчание длилось, у нее начали стучать зубы.

— Тебе холодно, — сказала Селеста. — А ну-ка быстренько беги в дом.

Тэфи поднялась и несколько раз помахала в воздухе руками. Однако она не сразу повернула в сторону дома.

— Вы говорили, что будет буря.

— Да, говорила. Буря будет, может быть, завтра.

Тэфи посмотрела на небо. Бесполезно было обращать внимание Селесты на яркие звезды, которые ни одно облачко не затмевало. Она снова попробовала вернуться к вопросу о слесаре.

— С этим будет задержка, — сказала Селеста, — а чем дольше мы ждем, тем лучше.

— Но почему? Разве комната не останется такою же, как была, когда бы мы ее ни открыли?

— Дай им время, — ответила Селеста, — и они заснут. Во сне они не могут причинить никакого вреда. Потому-то я и потеряла ключ — хотела дать им время. Но они еще не заснули. Ты слышала шорох, который раздался, когда упала картина?

— Единственное, что я слышала, — это гр-р-ох-хот стекла. — Зубы у Тэфи теперь по-настоящему стучали.

— А ну-ка, быстро, — скомандовала Селеста. — Сию же минуту — в дом. Быстрее!

Тэфи сдалась и побежала бегом через лужайку к ступеням заднего крыльца. Теперь, когда резкий ветер уже не настигал ее, зубы у нее перестали стучать. В этот момент из гостиной вышла ее мать и увидела ее.

— Тэфи! Куда ты запропастилась? Где я только тебя не искала!

— Я была внизу, около воды, разговаривала с Селестой, — ответила девочка.

Миссис Сондерс покачала головой.