Тайна черного янтаря

Лестница была ограждена литыми чугунными перилами со сложным узором. Наверху, двумя этажами выше, виднелась старинная люстра, слабо освещающая лестницу.

Нарсэл и Трейси поднялись на второй этаж. Неожиданно перед ними возник немолодой турок в черном, довольно поношенном европейском костюме и темно-сером свитере, из-под которого выглядывал белый воротничок. У него было угрюмое лицо оливкового оттенка, большие черные усы и живые, зоркие черные глаза. Трейси ожидала, что мрачное лицо преобразит приветливая улыбка. Отнюдь, и девушка почувствовала, что незнакомец изучает ее.

– Это Ахмет-эффенди,[3] наш кахья, то есть дворецкий. Если вам что-нибудь понадобится, Ахмет-эффенди к вашим услугам.

Нарсэл что-то сказала Ахмету по-турецки, и тон ее был почтительным. Они начали подниматься дальше. Нарсэл объяснила:

– Мы с братом живет на втором этаже. Мои комнаты над самой водой, а его – в задней части дома. Я предложила миссис Эрим поселить вас в комнате на третьем этаже, она очень удобная и сейчас пустует.

И вновь Трейси удивил странный взгляд Нарсэл искоса, Словно турчанка ждала ее реакции.

Лестница выходила в огромный, голый и мрачный салон, по которому гуляли сквозняки. Он походил больше на холл, чем на комнату. Высокая голубая изразцовая печь у стены излучала тепло, но в просторах салона оно быстро терялось. Несколько жестких стульев стояли вокруг круглого стола, накрытого красной бархатной скатертью, шелковая бахрома с которой касалась пола. В углах салона были расположены двери, обычные и сейчас закрытые, а в стене, напротив лестницы, – французские, они вели на арочную веранду.

– В старину, – объяснила Нарсэл Трейси тоном экскурсовода, – здесь располагался гаремлик, женские помещения, а мужские помещения, селамлик, находились в более удобных комнатах этажом ниже. Разумеется, женщины могли свободно перемещаться по дому, за исключением тех случаев, когда в нем появлялись посторонние мужчины. Тогда они прятались в свои комнаты в гаремлике и не высовывали оттуда носа.

Она повернула в ту часть дома, что нависала над водой, и на мгновение задержалась перед огромной деревянной дверью с красивой медной ручкой. Ручка, очевидно, выполняла лишь декоративную функцию, потому что засов находился у самого пола. Нарсэл Эрим ловко открыла дверь носком ноги.

Заметив реакцию на это Трейси, она улыбнулась.

– У нас здесь все старомодно. Да вы скоро сами в этом убедитесь. Пожалуйста, входите. Надеемся, вам здесь будет удобно.

Трейси вошла в огромную комнату с высоким потолком. К ее удивлению, мебель из светлого дерева в комнате была вполне современной. Большую часть пола покрывал толстый, золотистого цвета ковер. У стены стоял элегантный туалетный столик со складывающимися зеркалами и стул, обтянутый золотым атласом. Кроме входной, в комнате имелось еще три двери: одна вела в салон, другая, наверное, в соседнюю комнату, третьи, распашные двери, на арочную веранду, которая, похоже, огибала весь дом по периметру.

Мисс Эрим открыла дверь в соседнюю комнату и, показывая туда рукой, сказала:

– Здесь раньше был кабинет мистера Рэдберна. Сейчас комната пустует. Он захотел перебраться подальше от воды. В зимние месяцы в этой части дома довольно холодно, хотя я не обращаю на холод внимания. Мне Босфор никогда не надоедает. Скоро весна, и холод уйдет. А пока, если замерзнете, можете воспользоваться электрообогревателем. Я вижу, Халида уже принесла угли из печи, чтобы разжечь мангал.

Нарсэл показала на огромную медную жаровню, от которой веяло сильным жаром. Мангал был похож на открытый цветок лотоса, в центре его краснели угли. Закрыв дверь в соседнюю спальню и заперев ее, Нарсэл повернулась к гостье.

– Это была комната Анабель, его жены.

Трейси стояла в самом центре золотистого ковра, замерев в ожидании, когда пройдет волна неожиданно нахлынувшего холода. Турчанка наблюдала за ней каким-то загадочным взглядом, будто чего-то ждала. Чего она ждала, Трейси не знала. Может, какого-нибудь комментария по поводу недавней трагической смерти Анабель Рэдберн. Трейси ощутила, что наступил момент, когда ей нужно следить за собой особенно жестко: ни одного лишнего слова о ситуации, возникшей в их пока заочных отношениях с Рэдберном. Она должна держаться как можно более спокойно и естественно.

– Вы хорошо знали его жену? – поинтересовалась Трейси нарочито равнодушным тоном.

Нарсэл Эрим склонила элегантно причесанную головку в знак печального согласия.

– Ну конечно же, я знала ее очень хорошо, – ответила она и неожиданно замолчала. Трейси показалось, что сейчас ее мысли витают где-то далеко.