Тайна черного кэба

Затем гости вышли из дома, и их темные фигуры стали расходиться по одному, пожимая руки и желая друг другу спокойной ночи. Вскоре Брайан вышел на тропинку с Марком Фретлби и Мадж, которая держала отца за руку. Хозяин дома открыл ворота и протянул руку.

– Спокойной ночи, Фицджеральд, – сказал он сердечно, – мы всегда вам рады.

– Спокойной ночи, Брайан, дорогой, – проговорила Мадж, поцеловав любимого. – Не забудь о завтрашнем дне.

Затем отец и дочь закрыли ворота, оставив молодого ирландца снаружи, и пошли обратно в дом.

– О! – проговорил Горби. – Если бы вы только знали то, что знаю я, вы бы не были так бесконечно добры к нему.

Брайан прогулялся по лужайке и, пройдя мимо сыщика, дошел до отеля «Эспланада». Там он облокотился на ограду и, сняв шляпу, наслаждался спокойствием и красотой позднего часа.

– Какой красивый парень! – пробормотал Горби с сожалением. – Сложно поверить, но доказательства слишком явные.

Ночь была очень тихой. Ни дуновения ветра, даже морской бриз стих. Брайан смотрел на рябь на воде и на маленькие волны, набегавшие на песок. Узкий длинный пирс, как черная нить, врезался в полотно переливающегося серебра воды, и вдали, словно сказочные фонарики, мерцали огни Уильямстауна. Над этим умиротворяющим пейзажем раскинулось небо, которое понравилось бы Доре[12], – тяжелые кучевые облака навалились друг на друга, как скалы, нагроможденные титанами в надежде взобраться на Олимп. Потом в белых клубах появился просвет, и можно было увидеть сверкающий звездами кусочек темно-синего неба, а в самой глубине скользила луна, проливая свет на облачный край и как бы даря надежду.

К раздражению Сэмюэля, который не особо интересовался пейзажами, Брайан разглядывал небо несколько минут, восхищаясь удивительной красотой и грацией света и тени. Наконец он зажег сигарету и пошел по пирсу.

– Хм, самоубийство? – пробормотал Горби. – Только не в моем присутствии. – Сыщик прикурил трубку и последовал за молодым человеком.

Он нашел его облокотившимся на парапет в конце пирса и смотрящим на бурлящее внизу море, волны которого вздымались и опускались в чарующем ритме, успокаивающем и завораживающем слух.

– Бедняжка! Бедняжка! – разобрал детектив, подойдя поближе. – Если бы она все знала! Если бы…

В этот момент Брайан услышал приближающиеся шаги и резко обернулся. Следователь увидел, что лицо его мертвенно-бледно в лунном свете, а брови сдвинулись, выражая гнев.

– Какого черта вам надо?! – выкрикнул он, когда ирландец остановился. – Зачем вы следуете за мной повсюду?

«Увидел, как я следил за домом», – сделал вывод Сэмюэль.

– Я не слежу за вами, сэр, – сказал он вслух. – Я полагаю, пирс не частная собственность. Я пришел сюда подышать свежим воздухом.

Фицджеральд не ответил, а резко обернулся и быстро пошел по пирсу, оставив Горби смотреть ему вслед.

– Он начинает бояться, – сказал себе детектив, прогуливаясь вдоль берега и не отводя взгляда от темной фигуры впереди. – Мне придется присмотреть за ним, иначе улизнет из Виктории.

Брайан быстрым шагом направлялся к вокзалу Сент-Килда, поскольку, посмотрев на часы, он понял, что еле успевает на последний поезд. Он пришел за несколько минут до отправления и, сев в последний вагон для курящих, зажег сигарету, откинулся на спинку сиденья и стал наблюдать за другими едва не опоздавшими пассажирами. Как только прозвенел последний звонок, Фицджеральд увидел спешащего мужчину. Это был тот же мужчина, что следил за ним весь вечер и, Брайан был в том уверен, преследовал его. Ирландец постарался успокоить себя мыслью, что настойчивый незнакомец может и не успеть, и поскольку сидел в последнем вагоне, он наблюдал за платформой, ожидая увидеть своего преследователя разочарованным. Но не увидел и снова, откинувшись на сиденье, принялся клясть судьбу за то, что ему не удалось избавиться от назойливого соглядатая.

– Будь он проклят! – тихо пробормотал молодой человек. – Думаю, он последует за мной до Восточного Мельбурна, чтобы понять, где я живу. Но я не позволю.

В вагоне Брайан был один, и это было как раз кстати, поскольку он был не в настроении слушать чью-либо болтовню.

– Убит в экипаже, – сказал он, зажигая новую сигарету и выпуская клуб дыма. – Детективный роман, воплощенный в жизнь. В одном я уверен: он больше никогда не встанет между мной и Мадж. Бедная Мадж! – Фицджеральд горько вздохнул. – Если бы она все узнала, мы бы ни за что не поженились. Но она никогда не узнает, и, полагаю, никто не узнает.

Вдруг что-то пришло ему в голову, и он встал, прошел в другой конец вагона и опустился на сиденье там, точно стараясь сбежать от самого себя.

– На каких основаниях тот человек подозревает меня? – продолжил он рассуждать вслух. – Никто не знает, что я был с Уайтом в тот вечер, и полиция не может выдвинуть никаких доказательств моего нахождения рядом с ним. Пф! – продолжил ирландец, нервно застегивая пальто. – Я как ребенок, испугавшийся собственной тени, – парень на пирсе просто вышел подышать воздухом, как он сам и сказал. Я в безопасности.