Тайна "Черного лотоса" (СИ)

— Ты просто боишься! — подначивал Киу друга. — Ты должен преодолеть свой страх. Ты только не смотри вниз…

— Да, боюсь. Боюсь, что из-за этой рискованной затеи я не смогу пройти свой путь и исполнить предначертанное мне.

— Ох, поначитался ты книжек! — с досадой сказал Киу. — Тогда я сам пойду.

— Киу, можно сорваться в любой момент, даже от порыва ветра, или крика птицы, или от неправильно сделанного шага.

— Спасибо, что предупредил, — съехидничал Киу.

За разговором они не сразу заметили, как за их спиной появился монах — это был Шифу. Прошлым летом он ушел в касту старейшин и теперь не был их непосредственным учителем, но по статусу внимательно следил за всеми и всем происходящим в монастыре.

— Вы хотите знать, что находится с другой стороны скалы? — спросил Шифу, глядя на воспитанников.

Донг и Киу почтительно молчали, склонив головы. Они так глупо попались — в пылу спора не заметили, как стали разговаривать громко.

— Да! — осмелился сказать Киу, не могли же они просто промолчать.

— В свое время вы всё узнаете, если, конечно, будете прилежными учениками. А сейчас будете наказаны за несмирение, нетерпение и… — Шифу помолчал, оглядывая мальчиков, и добавил: — За неумение быть осторожными. Донг — десять ударов, Киу — пятнадцать.

— Но… — запротестовал Киу.

— Еще два удара, Киу.

Это было тяжелое наказание. Так их еще не наказывали.

Донг и Киу лежали на животах и постанывали. Лечь на спины они не могли — было очень больно.

— Я всё равно проберусь туда! — твердо сказал Киу.

— Тебе же сказали, и так всё узнаешь. Наверняка монахи-воины делятся еще на две касты. И те, кто попадают в высшую касту, проходят обучение отдельно от остальных.

— Почему отдельно? — спросил Киу.

— Потому что наверняка это тайные знания. Не для всех. Понимаешь?

— А что за знания? Другие интересные приемы?

— И не только. Думаешь, зачем я часто хожу в библиотеку? Кстати, и тебе бы не помешало. Там такие… — Донг огляделся и продолжил: — Короче, все эти легенды про монахов, скорее всего, и не сказки. Ты заметил, что лучшие бойцы через некоторое время исчезают из монастыря?

— Ну да. Их отправляют защищать нашу империю, — ответил Киу.

— Да, но не всех. Кто-то продолжает обучение.

— Зачем?

— Ох, Киу! Затем, что есть тайные знания.

— Тайные-тайные!.. И что?

— А то! Нам надо стать хорошими, нет, лучшими монахами-воинами, тогда мы попадем туда, за эту скалу, и всё узнаем.

— Так бы и сказал. — Киу хотел повернуться, но вскрикнул от боли и снова лег на живот.

Донг, конечно, знал больше. Что-то прочитал, что-то успел рассказать ему Дэй, до чего-то додумался сам. Но он не мог всё выложить прямолинейному, быстрому на дело Киу — это не его, Донга, тайны. Киу лучше потом всё узнает. И про Дэя он тоже ничего пока не рассказывал. А Киу и не спрашивал ни о чем. Он даже, наверное, и забыл, почему Донг умолял его проиграть поединок и почему от этого зависели чьи-то жизни.

Глава 7 То, что было спрятано в кроне золотого дерева, то, чего не знал Донг

Суиин и Шучун

Суиин, постаревшая и сгорбившаяся, любила мыть посуду. Ее никто не трогал в это время, и она могла предаваться воспоминаниям. Сегодня вечером у ее господина Энлэя было много гостей. Зарезали двух барашков. Ели, пили, состязались в умении стрелять из лука. Суиин ничего этого, разумеется, не видела. Она помогала в приготовлении еды, а сейчас моет посуду, вспоминая свое житье с мужем Бо в Маленькой деревне. И только река слушает ее, и то не очень внимательно:

'Да, Бо… как ты защищал нас, как хотел спасти. Не смог. Прости меня, Бо. Я тоже не уберегла нашего младшего сына Фенга.

На рынке рабов, куда нас привели бандиты, было так шумно и… страшно. Слышались щелканье бичей, резкие голоса продающих живой товар и крики, крики тех, кого навсегда разлучали с родными. Я так боялась за детей. Шучун всё время плакала и просилась домой — в Маленькую деревню. Фенг держался, но было видно, что и ему не по себе. Возле нас останавливались покупатели — сразу видно, богатые люди. И всякий раз у меня замирало сердце — вот сейчас кому-то из этих богатых людей понравится Фенг или Шучун, и их отберут у меня. Но, видимо, плач Шучун раздражал и отпугивал покупателей. Никто надолго не останавливался перед нами.

Солнце уже стояло высоко. Хотелось есть и пить, но нам не давали. Тогда я набралась смелости и попросила воды, чтобы дочка не плакала, а покупатели не уходили, ведь не все переносят детский плач. И мне сунули глиняную чашку с водой. Я всё отдала детям. Шучун, напившись, успокоилась и задремала у меня на плече. Фенг по-прежнему стоял рядом. Я видела, что ему очень хочется сесть, но он стоял. Так прошел день.

Вечером тоже покупали рабов, но меньше — при плохом освещении трудно разглядеть, насколько здоров раб. На ночь нас отвели в старую грязную хибару, чтобы утром снова выставить на рынке. Я почти не спала. Дети лежали возле меня. Я думала, что, может быть, будет лучше, если Фенг убежит. Но нас охраняли, да и слишком маленьким был наш шестилетний сын Фенг.