Тайна Черного моря

Это был вопрос, не предполагающий ответа. Девушку нужно было поддержать: поцеловать, погладить по головке или хотя бы обратиться к ней с вопросом. Потому что ей очень трудно. Потому что они остались вдвоем. Третий соратник дал деру. Где-нибудь в сортире унитаз пугает, провайдер хренов.

Петюня закончил прочищать желудок и медленно выпрямился над унитазом, чувствуя громадное облегчение. А вместе с тем и стыд, что покрыл лицо алыми пятнами, проступившими даже сквозь слой пудры. Теперь все было нормально. Просто почудилось. Откуда, скажите на милость, мог взяться труп в шкафу заведующего хирургическим отделением?.. Дюк Ньюкем ты мой, как стыдно-то перед Мариночкой. Сказалось напряжение последних дней, не иначе, эти дурацкие игры в шпионов и обстановка больницы. Хлоркой воняет.

Петя, наскоро вытерев лицо рукавом и пальцами расчесав лохмы, прислушался. Древние стены академии хранили вековую стерильную тишину. Наверняка ребята уже нашли дневники! Без меня!

Он украдкой приоткрыл фанерную, недавно выкрашенную в цвет морской волны дверь кабинки, машинально взглянул в висящее над рукомойником зеркало.

И не узнал себя. Неужели пудра так меняет человека?

Слишком поздно Пьеро сообразил, что смотрит не на свое отражение, а на человека, отражение заслоняющего.

Взвизгнув от ужаса, Петя попытался вновь захлопнуть тщедушную дверцу, но ему не дали.

Могучий рывок вырвал ручку двери из слабых от страха пальцев, чужая пятерня толкнула провайдера на унитаз. Откинутый стульчак натуженно скрипнул.

Нелепо разбросав ноги, Пьеро упал на холодный, мокрый фаянс, больно ударился копчиком. Фигура в белом нависла над ним, протянула тонкую руку куда-то по-над головой несчастного… С оглушительным ревом из бачка хлынул сливной поток, штаны на ягодицах Пети немедленно промокли. Как унизительно…

Петя собрался закричать. Но опоздал. Фигура в белом халате в один прием захлестнула сорванную с бачка оцинкованную цепочку вокруг горла Пьеро и резко затянула петлю. Холодный металл впился в Петин кадык, вдавил его внутрь, пережал дыхательное горло, пресек доступ крови в мозг.

Хотя сам Пьеро не мог этого видеть, но его напудренное лицо мигом отекло, глаза, испещренные красными прожилками, вылезли из орбит, изо рта вывалился посиневший язык.

А фигура в белом халате продолжала затягивать петлю, все глубже и глубже погружалась в горло цепочка, исчезая в складках кожи. Рассекая эпидермис, сальные железы и подкожную жировую клетчатку.

Петюня засучил ногами, попытался руками разжать мертвую хватку, но пальцы ослабели, он не чувствовал их, не чувствовал своего тела, не почувствовал даже, как рефлекторно разом опорожнились кишечник и мочевой пузырь, мир застлала фиолетовая пелена, он одуряюще медленно погружался в какую-то вязкую теплую субстанцию, молящие о глотке сладкого воздуха легкие разрывали грудь, в ушах гремели колокола, прав оказался Анатолий Романович, не надо было мне сюда, а надо было на дачу, к маме, мама, мамочка, колокола, это мое сердце так громко стучит, почему так громко, за что, поче…

Когда тело на унитазе обмякло, фигура в белом ещё несколько секунд, для надежности, не ослабляла петлю на шее долговязого паренька. Потом отпустила цепочку и с силой провела обеими ладонями по своему лицу, утирая горячий пот. Запах хлорки щипал глаза.

Итого: минус два. Такая вот арифметика.

Цепочка глухо брякнула о фаянс. Удушенный в нелепой позе застыл на унитазе, выпучив глаза на своего убийцу.

Укор в глазах мертвеца – это не страшно. Страшно, что в здании есть ещё люди. Которые могут опередить. Найти дневники раньше. И сейчас эти люди рядом с тайником.

Времени, чтобы не спеша обыскать каждый сантиметр кабинета и найти тайник с бумагами Вавилова, уже не было. Появление незваных гостей спутало все планы. Не стоило прятаться в туалете, ох не стоило! Но почему так не вовремя, черт возьми!

Хотя – ведь среди этих «следопытов» девчонка – та самая, сбежавшая из Киева! Как её, Мария, Марина?.. Марина, точно! Она наверняка должна знать, где спрятаны дневники. И на этот раз ей не уйти.

На цыпочках, на цыпочках. Под туфлями кафель туалета, под туфлями линолеум коридора. Ни единого скрипа. Только халат очень громко шуршит. Это плохо, мы должны быть незаметны, как моль. Приготовились, рывок…

Фигура в белом шмыгнула в операционную и притаилась за дверью. Самое время: со стороны кабинета завхирургией послышались легкие девичьи шаги.

Сервиз стальных чаш с лампами над операционном столом отразил искаженное злобой лицо лиходея.

Выждав минут пять и не торопясь выкурив сигаретку (еще минут десять), медсестра Верочка посмотрелась в карманное зеркальце, поправила шапочку, вздохнула грустно и покинула лестничный аппендикс. Услышала, как хлопнула дверь в другом конце коридора, но никого не увидела. Медленно прошла к своему месту.