Тайна чертова камня

Последние слова были заведомой неправдой, но, как уже говорилось, Надежда встала сегодня не с той ноги, и суждения ее были не совсем справедливы.

От увлекательного зрелища ее отвлек лай Найды из-за забора. Дед Семен был сегодня настолько любезен, что махнул рукой и даже улыбнулся щербатым ртом.

Это придало Надежде смелости, она рванулась за калитку. Найда тут же подбежала, встала лапами ей на плечи, отчего Надежда присела и оперлась на забор, а собака все пыталась достать языком ее лицо.

– Найда, фу! Ну что ты будешь делать! – сокрушался дед Семен. – Ну совсем стыд потеряла, как будто щенок несмышленый!

– Семен Степанович, вы собаке своей доверяете? – спросила Надежда, решившись. – Как по-вашему, хороший я человек?

– Ну, если по Найде судить, то лучше тебя нету. – Дед даже рассмеялся.

– Так если я про смерть сына вашего спрошу, вы поверите, что не из пустого любопытства интересуюсь? – с ходу бухнула Надежда.

Семен отшатнулся как от ожога, сжал зубы, потом встретил твердый взгляд Надежды.

– Зачем тебе это?

– А вот зачем. – Она протянула ему листок, где с одной стороны в столбик были выписаны фамилии жертв, а с другой стороны – географические названия.

– Чегой-то… – Дед прищурился. – Сама читай, я без очков…

Надежда оглянулась на Люську, которая, сгорая от любопытства, тянула шею из-за забора, увлекла соседа подальше и вполголоса прочитала ему содержимое своей бумажки.

Старик быстро уразумел суть, но после этого долго думал. Присмиревшая Найда жалась к его ногам.

– Проводите меня туда! – взмолилась Надежда. – Там, на месте, все поймем! Знаю ведь, что не просто так вы по лесу ходите, не потащили бы собаку в старые доты, если бы нужды не было!

Дед Семен блеснул глазами.

– Идем! – решительно сказал он. – Собирайся, а я ружье возьму!

– Надь, ты куда это? – вскинулась во дворе Люська.

– Отвали! – Надежда решительно отодвинула ее в сторону.

– Клавочка, одевайся теплее, – сказала с крыльца старуха, – в лесу сыро…

С самого детства он чувствовал в себе что-то особенное. Чувствовал, что он – не такой, как все остальные. Его одноклассники дрались на переменках, курили под лестницей, играли в футбол на школьном дворе, а он прислушивался к голосам, которые нашептывали ему, что перед ним – необыкновенная, особенная судьба, что его ждет высокая цель… вот только постоянные головные боли мучили его все сильнее и сильнее. Но он верил, что это – тоже признак его особенности. Он читал, что многие великие люди страдали такими же головными болями и даже эпилептическими припадками.

Одноклассники замечали его странности и несколько раз колотили после уроков. Однако он умел дать сдачи. Во время драки он приходил в какое-то особенное состояние – не чувствуя боли, не различая перед собой лиц, молотил кулаками все, что оказывалось на его пути…

Его стали бояться, бояться и избегать.

Это его вполне устраивало – люди ему не нравились. Он не любил их и презирал за мелочную суетливость. Они сновали вокруг него, как муравьи вокруг разоренного муравейника, гнались за ничтожными благами, лгали и изворачивались.

Женщины его никогда не интересовали, мужчин он ненавидел.

Обществу людей он предпочитал книги – особенно исторические. Особенно книги о выдающихся полководцах, правителях и других людях великой судьбы. К историческим книгам приучила его учительница Аглая Васильевна, а потом уж он сам пропадал в читалке знаменитой Выборгской библиотеки.

Эта библиотека, построенная до войны всемирно известным финским архитектором Алваром Аалто, самой своей строгой, лаконичной красотой успокаивала его, внушала уверенность в своей избранности, своем особом предназначении.

Однако головные боли становились все сильнее и сильнее…

В армию его не призвали по состоянию здоровья. Поступить в институт он не смог – во время подготовки к экзаменам боли становились просто невыносимыми, и пришлось отложить учебники.

Однако его легко приняли в библиотечный техникум. Конкурса там почти не было, а мужчин на курсе можно было вообще пересчитать по пальцам.

И он понял, что это – судьба.

Окончив техникум, он устроился на работу в ту самую Выборгскую библиотеку.

Он не любил работать на абонементе, потому что там нужно было общаться с людьми, разговаривать с ними, отвечать на глупейшие вопросы. Гораздо больше ему нравилось книгохранилище. Ему нравились царящие там покой и тишина, запах старой бумаги, пыли и типографской краски. Он наводил там порядок, возился с картотеками и каталогами, подклеивал и чинил поврежденные переплеты и читал, читал…

И вот в один прекрасный день – действительно прекрасный день, изменивший всю его судьбу, – он прочел небольшую довоенную брошюру, напечатанную в Хельсинки по-русски.

Из нее он узнал о путешествии Карла Маннергейма в Центральную Азию и Китай и о том удивительном предмете, который будущий президент Финляндской республики получил в подарок от далай-ламы.

Там была и фотография этой вещи.

Он сидел, не сводя глаз с блеклого, выцветшего черно-белого снимка, и в его душе творилось что-то необыкновенное.