Тайна cредневековых текстов. Библиотека Дон Кихота

Тайная организация «Трест», созданная самим Дзержинским, стала продолжением двойной игры, которую глава тогдашнего ВЧК начал еще летом 1918 года, когда его сотрудники оказались замешаны в левоэсеровском мятеже, в покушении на Ленина и убийстве Володарского. «Трест» при определенном развитии событий превращался в организацию, которая могла при поддержке англичан взять власть в стране. На случай провала Дзержинский предусмотрел и другой вариант, который в конечном итоге принес ему лавры хитроумного контрразведчика: засвеченный прежде времени «Трест» был объявлен чекистской ловушкой для белогвардейцев. Этот последний вариант и был представлен как истинный.

Вот такой Рыцарь революции вырисовывался.

Перед вылетом из Москвы уже в аэропорту Шереметьево Воронов случайно наткнулся на обложку какого-то мужского журнала. На ней красовалось лицо Эдуарда Лимонова, лидера нацболов, экстремистской левой партии. Лимонов поразил его внешним сходством и с Троцким, и с Дзержинским, и с хитроумным идальго Дон Кихотом.

А разве те, кто 11 сентября 2001 года направил «Боинг» на башни-близнецы в Нью-Йорке, не являются идеалистами, для которых, как и для Дон Кихота, согласно Унамуно вера превыше всех законов?

Взрывы, теракты – все это совершают духовные дети Дон Кихота.

Весь Запад пасует перед этим глобальным натиском идеалистов, исламских донкихотов.

Не случайно сам Сервантес отказывается от авторства своего романа, нарочито переадресуя его мавру Сиду Ахмеду Бенинхали. Тут есть некоторое скрытое пророчество: страстность Рыцаря-идеалиста родилась в недрах исламской души. И современный мир буквально лихорадит от такого воинственного идеализма.

Воронов лишь на миг представил себе, как вместо двух «Боингов» террористы поднимают в воздух целую флотилию лайнеров, 20 или 50 мощных машин. Что это, как не бой со стадом овец, который и устроил Дон Кихот на страницах бессмертного романа?

«Дон Кихот». Глава 18, том I

В то время как они ехали, занятые беседой, Дон Кихот вдруг заметил на дороге, по которой они и следовали, несущееся им навстречу огромное и густое облако пыли. Увидев его, он обернулся к Санчо и сказал:

– Настал день, о Санчо, когда ты увидишь, какую удачу приготовила мне судьба. Вот день, говорю тебе, когда проявится вся мощь моей руки и когда я свершу деяния, которые впишутся в книгу Славы для грядущих поколений. Видишь, Санчо, облако пыли, которое там стелется? Оно скрывает огромное войско из различных, бесчисленных племен, направляющихся в нашу сторону.

– Уж если на то пошло, – заявил Санчо, – то целых два войска, потому что с другой стороны несется точно такое же облако.

Обернувшись, Дон Кихот убедился, что Санчо говорит правду. И, крайне обрадованный, он без колебаний решил, что две армии движутся, чтобы сойтись и сразиться между собой посреди обширной расстелившейся перед ними равнины. Ибо каждый час и каждую минуту его воображению рисовались битвы, чары, приключения, подвиги, любовные безумства, поединки, о которых рассказывается в рыцарских романах, и все его слова, действия и мысли были направлены в эту сторону. На самом же деле облака пыли, замеченные им, производили два больших стада овец и баранов, которые шли по одной дороге с противоположных концов, поднимая пыль, мешавшую их видеть, пока они не приблизились совсем. Но Дон Кихот с таким жаром утверждал, что это два войска, что Санчо в конце концов поверил и сказал:

Что ж теперь нам делать, сеньор?

Что делать? – воскликнул Дон Кихот. – Подкрепить и поддержать более слабую сторону, нуждающуюся в помощи. Знай, Санчо, что армией, идущей к нам навстречу, предводительствует великий император Алифанфарон, повелитель огромного острова Трапобаны, а тот, кто ведет войска позади нас, – его враг, король гарамантов, Пентаполин «с Засученным Рукавом», прозванный так потому, что, идя в бой, он всегда обнажает свою правую руку.

Да почему же так ненавидят друг друга эти сеньоры? – спросил Санчо.

Потому что, – ответил Дон Кихот, – Алифанфарон, заядлый язычник, влюбился в красавицу дочь Пентаполина, очаровательную девушку, притом христианку, а отец не хочет выдавать ее за языческого короля, пока тот не отречется от закона лжепророка Магомета и не примет нашей веры.

Отвались моя борода, – воскликнул Санчо, – если Пентаполин не вполне прав! Я готов помочь ему изо всех моих сил.

И ты поступишь вполне правильно, – сказал Дон Кихот, – потому что для участия в таких сражениях совсем не требуется быть рыцарем. А теперь слушай меня и смотри внимательно: я тебе перечислю главных рыцарей обеих армий. И чтобы тебе легче было рассмотреть каждого в отдельности, взъедем на соседний пригорок, откуда хорошо будут видны оба войска.

Так они и сделали: взобрались на холмик, откуда без труда можно было различить оба стада, принятые Дон Кихотом за армии, если бы их не окутывали облака пыли, совершенно затмевавшие зрение. И вот, видя в своем воображении то, чего глаза его не видели и чего на деле не было, Дон Кихот начал громким голосом: