Тайна Дамы в сером

Общее впечатление было несколько подпорчено тем, что музыка, грянувшая с появлением Филина в полную силу, внезапно захрипела, загнусавила и замолкла. Пока за кулисами спешно меняли запись, Филин замер в неудобной позе, одной ногой перешагнув через каминную решетку, а другой оставшись в багровой светящейся луже.

Карл засмеялся.

Ближайшие к нему балахоны обернулись и с укором посмотрели на него. Третий справа, хлюпнув носом, сделал было угрожающее движение, но, повинуясь знаку Филина, остался на месте.

Как только музыка заиграла снова, Филин с фантастической быстротой выбрался из камина и подлетел к Карлу.

– Смеяться перед лицом смерти могут либо безумцы, либо герои, – прошелестел он, взмахнув тросточкой перед лицом пленника. С тросточки слетели ножны, и показался клинок, тонкий и острый – то ли длинный кинжал, то ли короткая шпага без эфеса.

– Так кто же вы, мой загорелый ангел? – Филин приставил острие к горлу пленника и слегка надавил.

– Вы дважды впали в ошибку, – непринужденно, словно ведя светскую беседу за чашечкой кофе, возразил Карл, – я обычный человек. И я не собираюсь умирать, по крайней мере в ближайшее время.

– Значит, герой, – с отвращением произнес Филин и надавил сильнее. На острие показалась капелька крови. – Ненавижу героев…

– Почему? – тем же тоном, глядя Филину прямо в его черные стекла, поинтересовался Карл.

– Все, что можно сделать с героем, – это убить его. Его нельзя переубедить, нельзя обратить на свою сторону. Герой слишком туп, чтобы на него можно было воздействовать доводами разума, подкупом или угрозами, – продолжал Филин, все более раздражаясь, – вас даже, если хотите знать, и пытать-то неинтересно. Что бы с вами ни делали, будете молчать, стиснув зубы, пока не грохнетесь в обморок от болевого шока…

Договорив, Филин поджал свои и без того тонкие губы и отвел назад руку с клинком, чтобы получше замахнуться. Карл напрягся; рывок влево, а когда Филин разобьет свою шпажонку о батарею, развернуть его спиной – и цепь на шею.

Но всего этого делать не пришлось, потому что третий справа, хлюпающий носом, выхватил из-под балахона фотоаппарат. Полыхнула ослепительная вспышка, и чей-то голос над головой проревел в мегафон:

– Всем лечь на пол и не двигаться!

* * *

Майор был доволен. Вздернув подбородок и заложив руки за спину, он расхаживал среди лежащих ничком тел, как Наполеон после Аустерлица. У стен неподвижными статуями высились омоновцы в бронежилетах и черных масках. Эксперты-криминалисты с лупами и фотоаппаратами старательно изучали пыточный арсенал Филина.

Прибывший следователь залез в камин и с интересом разглядывал скрытое там подъемно-спускное устройство. Прыщавый парень, оказавшийся в действительности младшим лейтенантом Ивановым, перестал наконец хлюпать носом и был усажен писать протокол.

Карл, отряхнувший, насколько это было возможно, свою куртку от грязи, подошел к нему извиняться. Лейтенант, не поднимая глаз от протокола, хмуро кивнул.

– Ай-яй-яй, – сказал с ласковой укоризной майор, – что же это вы, Ферзь, а? Я же просил вас – без самодеятельности…

– Но я же не знал, что среди свиты Филина могут быть ваши люди, – оправдывался Карл.

Майор вздохнул.

– И вы могли подумать, что мы бросим вас без присмотра, на произвол судьбы?

Карл не ответил.

– Впрочем, нет худа без добра, – жизнерадостно продолжал майор, – к похищению, насильственному лишению свободы и покушению на убийство мы добавим еще и нанесение телесных повреждений. У вас ведь есть телесные повреждения?

Карл покачал головой. Он был занят тем, что пытался отскрести со своего лацкана намертво прилипший телепередатчик. Наконец ему это удалось, и он положил круглое матовое зерно прямо на протокол. Потом пошарил в карманах и, брезгливо вытряхнув оттуда еще пару обычных «жучков», добавил их к телепередатчику.

На лице майора появилось несколько обиженное выражение.

– Надеюсь, это все? – спросил Карл. – Я могу идти?

Подошел следователь, моргая от яркого света ламп, спущенных в подземелье. Где-то сбоку катался по полу со скрученными за спиной руками и выл Филин, с которого сбили черные очки и которому свет причинял, по-видимому, сильные мучения.

– Еще нет, – сказал майор, посмотрев на следователя, – вы должны подписать протокол. И потом – как же это у вас нет телесных повреждений, если вас били?

– Обязательно должны быть телесные повреждения, – подтвердил следователь, – хотя бы легкие… Ну что вам, жалко, что ли?

– Хорошо, – вздохнул Карл, – у меня ушибы ребер.

Про затылок он решил не говорить, да и крошечный порез на шее уже затянулся и стал практически незаметен.

– Вот и чудно! – воскликнул майор. – Сейчас наш судебно-медицинский эксперт их у вас и снимет!

– Ваш эксперт умеет снимать гематомы? – поразился Карл.

Майор со следователем, переглянувшись, рассмеялись. К ним присоединились криминалисты, отвлекшись на миг от луп и фотоаппаратов, заулыбались омоновцы под своими масками, и даже пострадавший от руки Карла младший лейтенант хмуро улыбнулся над протоколом.