Тайна Дамы в сером

Манечка застывает в полной растерянности. Губы ее дрожат, и видно, что она готова разреветься не на шутку. Дрожащими руками она отпирает дверь и, не глядя на Карла, выбегает в коридор.

* * *

Ближайшее укромное место – медицинский кабинет, как раз наискосок от приемной, и Манечка скрывается там от любопытных глаз, чтобы выплакаться. В кабинете, правда, находится еще и медсестра, но она не в счет – свой человек, к тому же спокойная, невозмутимая и не болтунья. Ей-то Манечка и изливает, в промежутке между рыданиями, свою смятенную душу.

Она-то думала, она-то надеялась! То, что у Карла оказалась дочь всего шестью годами моложе ее самой, это еще полбеды; понятно, что ему хорошо за сорок, но говорят, что для мужчин – это самый возраст. К тому же и выглядит он намного моложе.

А вот внуки… В этом есть что-то окончательное и бесповоротное. Это уже старость, как бы ты там ни выглядел и что бы ты там себе ни думал.

Медсестра осторожно интересуется: а что, собственно, здесь такого? Ну внуки, ну и что? А разве сама Манечка не может стать бабушкой уже через шесть-семь лет?

Эта ужасная перспектива вызывает у Манечки новый взрыв рыданий. Медсестра – плохой утешитель. Она это понимает и сама и потому, не говоря больше ни слова, лезет в холодильник за валерьянкой и пустырником.

* * *

Аделаида потихоньку выбралась из своего убежища, на цыпочках подошла к двери и заглянула в приемную. Карл стоял спиной к ней, заложив руки за спину, и смотрел в окно. В строгом темном костюме, очень элегантный, совсем не похожий на взъерошенного и слегка помятого искателя приключений, явившегося к ней под утро. Настоящий директор.

Аделаида, затаив дыхание, сделала осторожный шажок из кабинета в приемную.

– Подслушивала? – спросил он, не оборачиваясь.

Аделаида виновато вздохнула. Подошла ближе, на мгновение коснулась щекой его плеча, оглянулась – ничего, дверь из приемной в коридор закрыта.

– Карл…

Он повернулся к ней. Лицо у него тоже было серьезное, подобающее директору, но глаза смеялись. Под глазами залегли тени – совсем как у нее, может, чуть резче и глубже.

В дверь кто-то сунулся, но тут же, извинившись, исчез.

– Карл…

Он продолжал молча смотреть на нее, но в его взгляде она увидела то, что ждала, и надеялась, и хотела увидеть.

– До чего работать не хочется…

Карл нагнулся к ней и шепнул:

– Мне тоже. Я тут просто коротал время в ожидании тебя.

Аделаида, с трудом оторвав от него взгляд, подняла трубку с зазвонившего было телефона и тут же опустила ее обратно на рычаг.

– Ты когда-нибудь… не сейчас, после… расскажешь мне о себе?

– Когда-нибудь расскажу, – улыбнулся Карл.

Телефон зазвонил снова.

– Ох, прости, – спохватилась Аделаида, – я же должна была подготовить бумаги для профсоюзного комитета, еще вчера. Это они, наверное, и звонят.

Карл кивнул.

– У тебя есть два часа, – сказал он, направляясь к двери.

– А потом? – сразу же спросила Аделаида.

Карл обернулся.

– Потом мы уедем, – сказал он.

Аделаида хотела еще спросить «куда», но он уже ушел, и вопрос достался невидимому собеседнику в телефонной трубке, которую Аделаида машинально подняла и поднесла к уху.

* * *

Вторая попытка оказалась удачной – директриса была одна, хотя и разговаривала по телефону, присев на краешек Манечкиного стола. Несмотря на телефонный разговор, она сделала приглашающий жест, и Мария Александровна вместе с завучем старших классов зашли в приемную. Делая вид, что совершенно не замечают ни ее более короткую, чем обычно, юбку (всего лишь на пару сантиметров ниже колена), ни легкомысленный шарфик на шее, ни тем более ее сияющую физиономию, завучи открыли шкаф с личными делами учащихся и принялись там шуршать.

Но ушей они заткнуть не могли, и услышанное повергло их в изумление, скрыть которое было гораздо труднее.

– Я вот думаю, – своим спокойным, доброжелательным тоном говорила в трубку Аделаида Максимовна, – а нужно ли это нам? Нам – я имею в виду школе, учителям. Мы исправно платим членские взносы, мы участвуем во всех ваших мероприятиях, мы составляем требуемые вами бумаги. И ничего не получаем взамен. Где давно обещанные бесплатные путевки – для педагогов в санатории, а для их детей – в летние лагеря? Где был профсоюзный комитет, когда нам по шесть месяцев не платили зарплату? И что делает комитет сейчас, когда зарплату, правда, начали выдавать, но нерегулярно и не всем? Молчите? Ну что же, мы продолжим наш разговор, когда вы сможете дать мне ответ на эти вопросы. До свидания!

И директриса повесила трубку.

– Аделаида Максимовна, вы ли это? – потрясенно спросила Мария Александровна, высунувшись из шкафа.

– Вы считаете, что я не права? – мягко улыбнулась директриса.

Завуч старших классов и Мария Александровна переглянулись.

– Правы. На все сто. Но…

– Кто-то же должен сказать им вслух то, о чем мы все говорим вполголоса, – заявила неузнаваемая Аделаида Максимовна.

Завуч старших классов опомнилась первая.

– Значит, мы тоже можем сказать вслух то, о чем говорим вполголоса? – вкрадчиво улыбаясь, спросила она. Мария Александровна сделала страшные глаза и пихнула ее в бок.