Тайна дела No 963

- Как вы здесь оказались? - Дейв уже начал добывать информацию, но мне было не до его волнений, тем паче свидание с местной прессой меня пока совершенно не устраивало, и я жаждал лишь одного - созвониться с советским посольством и оказаться под его спасительной крышей. Я отнюдь не был уверен, что не откроются двери, не ворвутся Келли с Питером или еще с кем из их команды. Кэт, наверняка, выложила все, как оно было, и они могли вычислить ближайший участок, куда я забрел.

- Ушел, вернее, сбежал...

- Мистер Олех Романко, я вас прошу, нет, я вас умоляю, как коллегу, как товарища по профессии, просто как человека! - Он нес какую-то чепуху, но по звукам, доносившимся из динамика, можно было догадаться, что парень рассовывает по карманам диктофон, блокнот, ручку, словом, собирается на ходу. Тут же я усек, как он крикнул кому-то: "Мне триста, да, да, триста строк! Можешь задерживать номер, я отвечаю! Это пойдет на весь мир! Нет, не рехнулся, если говорю, значит, знаю, что делаю! Да пошел ты к... со своими сентенциями!"

Он влетел в участок - без шляпы и плаща, хотя на улице было далеко не жарко, если не сказать, что дождь скорее напоминал растаявший снег, - в кожаной распахнутой куртке, в потертых вельветовых джинсах, с мокрыми вьющимися черными волосами. Ему было лет 26-28, а то и меньше, но коренаст, длиннорук. Мне показалось, что ему не чужд спортзал, и это расположило меня к репортеру. Я признаю первое впечатление, оно редко когда обманывало.

Дейв Дональдсон менее всего смахивал на дешевку, прохиндея, готового мать родную продать ради сенсации, ради собственного имени под материалом в газете. Это был журналист, это был фанат, для которого нет дела в жизни важнее, чем быть на финише первым, - не ради славы, не из-за денег, а ради того, чтоб сказать самому себе: "А ты кое-что можешь, парень!"

- Дейв Дональдсон! Мистер Олех Романко? - И не удержался, рассмеялся, но не обидно, а скорее сочувственно, поддерживающе:

- Ну и видик у вас, мистер Олех Романко! Ну, да видик это дело наживное, главное - вы живы. Поздравляю вас! - Этой фразой он окончательно покорил меня.

- Олег Романько. - Я крепко пожал протянутую мне руку. - Хорошо, я расскажу вам, но прежде...

- Если речь об авторских правах, вы можете на меня положиться. Каждое ваше слово - ваше, даже если оно будет напечатано в "Дейли тайм".

- Не от том речь, я попрошу сказать сержанту, чтоб связался с советским посольством...

- Ты все слышал, Гарри?

- Слышал? Конечно, он это уже сто раз повторял!

- Так чего же ты, болван, до сих пор не позвонил? Ты все еще не хватаешься за телефон?

- Звоню, ты тоже не очень-то... раскомандовался...

...Утром, когда я поднялся из кресла посольского парикмахера, более часа колдовавшего над моей забубенной головушкой, меня разыскал консул.

- Вы стали самым известным человеком во всей Британии, - сказал он, протягивая раскрытую "Дейли тайм", где на первой странице аршинными буквами было выведено: "Советский журналист вырывается из рук мафиози. Кто стоит за этим похищением?" Дейв расстарался, это точно. Но чем дальше я читал репортаж, тем быстрее таял ледок опасения, с которым я взял в руки газету. Парень действительно оказался стоящим - никакой тебе отсебятины, никакой таинственности и патетики. Он действительно написал так, как я его п_р_о_с_и_л_.

Я представил на минутку, как себя чувствуют сейчас Питер Скарлборо, и мой лучший друг Келли, и, конечно, Кэт. Успели уже смыться из Лондона или еще здесь, в глубоком подполье?

Так закончилась моя английская одиссея. Так на берегах туманного Альбиона у меня появился новый друг, Дейв Дональдсон, журналист от бога и отличный, честный парень. Он потом выжал еще несколько материалов расследований, но докопаться до корней этой истории, а тем паче лицезреть Келли, Питера Скарлборо или Кэт ему так и не удалось. "Это дело такое, писал он мне потом в Киев, - когда следы стираются начисто. На собственном опыте убедился: если не взять на горячем, лучше навсегда забыть об этой истории. Мафия умеет прятать концы в воду, на то она и мафия, потому-то ее и не удается выкорчевать..."

3

В аэропорту Швехат, куда мы прибыли на самолете австрийской авиакомпании, в салоне которого нас, единственных советских пассажиров, приветливая стюардесса, проникшаяся особой симпатией к Сане, буквально завалила сверх всяких норм напитками в виде отличного белого вина и пива в золотистых банках, ждал Серж Казанкини.

Он накинулся на меня с таким радостным ревом, что пассажиры, прилетевшие вместе с нами, шарахнулись в стороны, как от прокаженных.

- Олег, Олег, неужто это ты?! - восклицал экспансивный француз.

- Я собственной персоной.

- Нет, по этому случаю нужно выпить! И не говори мне нет! Не принимаю, и все тут!

- Познакомься, это мой товарищ, Саша. Он бывший регбист и вполне может взять на себя роль телохранителя.

- О, рад познакомиться, Серж Казанкини, Франс Пресс!

- Не вдавайся в подробности, Серж, - умерил я пыл словоохотливого француза. - Твою умопомрачительную биографию мы проштудировали вдоль и поперек.