Тайна, деньги, два осла

И инцидент с букетом тут вовсе ни при чем, захотел бы – догнал и передал. Но в руках у Сиропчика ничего, кроме цветов, не наблюдалось. Возможно, бумаги остались в машине, но в таком случае Кнапке просто обязан был догнать шефиню, если дорожит своим местом.

А он не догнал. Странно.

И Вика вляпалась в неприятности с Виталиком Портновым.

Но зато встретила человека, при одном воспоминании о котором сладко заныло тело. Его прикосновение…

Так, Виктория, хватит! Успокойся немедленно, хватит млеть под струями воды, глупо улыбаясь дурацким мыслям! У тебя, между прочим, проблемы, и довольно серьезные, вон как Кульгирович напрягся.

Так что выключи воду и растолкай свернувшийся в сонный клубочек инстинкт самосохранения. Да, для твоего сохранения у двери сидит Раманаускас, и скоро приедут секьюрити Кульгировича, но и тебе не стоит оставаться тупой Барби, утонувшей в воспоминаниях о каком-то альбиносе! Соображалку активируй, подруга!

Вика завернулась в белоснежный пушистый халат и протерла ладошкой запотевшее зеркало. М-да, воительница еще та – порозовевшее лицо, сияющие глаза, влажные волосы рассыпались по плечам слегка вьющимися прядями, губы запунцовели. В таком виде, конечно, можно сразить противника, но только в постели.

Елки-палки, и ведь ничего не захватила в ванную из чистой одежды! Халат ведь есть, ага.

Ну да ладно, Раманаускас все равно в гостиной сидит, а ванная рядом со спальней, так что сейчас быстренько переоденемся в спортивный костюм, и станет гораздо комфортнее. Или нет – это придаст уверенности, что ли, а то пушистый халат на голое тело к общению с посторонними мужчинами располагает меньше всего.

Хорошо, что сумку с вещами она перенесла в спальню.

Вика замотала влажные волосы полотенцем и щелкнула замком, открывая дверь ванной комнаты.

И первое, что она увидела, – самодовольно ухмыляющуюся мерзкую рожу утконоса. Виталька полулежал на кровати, перебирая тонкое кружевное белье в ворохе вещей, вывернутых из сумки на покрывало.

Инстинкт самосохранения тоненько взвизгнул, отряхивая с себя остатки сна, и попытался вместе с Викой захлопнуть дверь ванной и запереться изнутри, но увы… Они с хозяйкой слишком расслабились.

К тому же их ждали, а они – нет. Поэтому один из виденных Викой в аэропорту громил, притаившийся сбоку от двери ванной комнаты, оказался гораздо проворнее…

– Я буду кричать. – Вика очень старалась говорить спокойно, но получалось плохо – голос предательски дрожал и срывался.

– А кричи, – равнодушно кивнул Портнов, не прерывая увлекательного занятия. – Отель хороший, дорогой, заботится о комфорте и покое своих постояльцев, поэтому звукоизоляция здесь отличная. Кто-то хочет спать, а кто-то наоборот – трахаться, да с воплями, да погромче. И тем и другим должно быть комфортно. Так что ори, повесели Виталика.

– Вы вообще соображаете, что творите? – Вика поплотнее запахнула халат, стянув его на груди. – Я приехала сюда по личному приглашению господина Кульгировича, который весьма заинтересован в совместном бизнесе с нашей компанией. К тому же я – гражданка Германии и…

– И мне нас… – мило улыбнулся утконос. – Кем бы ты ни была и к кому бы ни приехала, ты стала причиной моего публичного унижения, кадры которого вовсю крутят в Интернете. Я стал посмешищем, а я этого с детства не люблю. – В прищуренных глазках колыхнулась трясина. – И с детства жестоко наказываю всех, кто насмехался надо мной. Об этом знают, меня боятся, меня уважают. И вдруг – такое б…во!

– В котором, любезнейший, виноваты только вы, и никто иной, – надменно процедила Вика, справившись наконец со страхом. – Я, что ли, заставляла вас напиваться до потери разума?

– Ты мне хамила, подруга.

– Но в штаны вы напрудили вполне самостоятельно.

– Я бы на твоем месте не стал напоминать об этом. – Ноздри мерзкого носяры побелели и раздулись. – Не стоит злить Виталика еще больше, тогда умрешь более-менее безболезненно. Не то брошу тебя моим парням – правда, после того, как сам наиграюсь с тобой вволю, и они за… тебя до смерти. А потом мы снимем то, что останется от твоего холеного тела… – Губы растянулись, синевато-красный язык подхватил слюни. – И тоже разместим в Интернете. Никто не смеет унижать Виталия Портнова, никто!

– А Виталий Портнов сам не боится потом умереть? – вкрадчиво поинтересовалась Вика. – Не менее мучительно и болезненно? Не гарантирую, конечно, что тебя затрахают до смерти – уж очень ты противный, вряд ли найдутся палачи-добровольцы, – но есть ведь немало других затейливых способов умерщвления?

– А ты смелая, – одобрительно ухмыльнулся утконос. – Красивая и смелая дорогу перешла! – взвыл он вдруг дурниной. – Любил в детстве эту песню Анны Герман, душевно пела баба. Так вот, красивая и смелая, очень жаль, что ты перешла мне дорогу так нехорошо, и я вынужден принять самые жесткие меры наказания. Редко ведь встречается столь уникальный экземпляр, как ты! Я бы с удовольствием на тебе женился, но увы… Ладно, хватит болтать, надо убираться отсюда, а то скоро кавалерия Кульгировича пожалует.