Тайна девятой планеты

– Так-то оно так, Кать, но зачем тогда папа сказал, что кто-то услышит? Кто? Мне кажется, невозможно всё в мире объяснить этими чертовыми формулами, – обижено сказал Сережа, указывая на доску пальцем, тем самым освободив себя и Катю от объятий, ставшими очевидным, но достаточно скромным завершением первого гормонального всплеска мальчика, ставшего в эту минуту (и на минуту) юношей.

– Давай ролик смотреть уже, – сказала девочка. Сережа клацнул по пробелу, ролик в этот раз сразу же продолжился, вступление завершилось, и на экране появились кадры интереснейшего научно-популярного фильма «Девятая планета».

С первых кадров юных ученых, Сережу и Катю, по крайней мере их к этому готовили с детства, пленила картинка мира, которого они никогда не видели, мира, который спрятался в разрушенном и зараженном мире за пределами купола.

Плавное повествование ролика вышло за пределы Земли в космос, где, приводя научные аргументы, факты, выдержки из научных работ, диктор показывал и рассказывал о том, что такое «девятая планета», и важно ли знать об этом людям, и детям в том числе.

Ребятам на уроках Петр Игнатьевич часто показывал различные фильмы и ролики, иногда включал популярные киноленты прошлого по типу «Интерстеллара», некоторые сюжеты приходилось пересматривать по нескольку раз, так как Петр считал, что с первого раза невозможно усвоить материал, но этот ролик они видели впервые. Его почему-то скрыли от детей за ссылкой в документе, ведущей на локальный сервер.

Время пролетело быстро. Ролик вот-вот и подойдет к концу. Вдруг раздался сильный грохот, большой дом в форме холодильника зашатался, посуда в ящиках зазвенела, кружка, стоявшая на тумбочке, упала и разбилась о пол. Дети вздрогнули.

– Обычно трясет не так сильно, – сказала Катя.

Рука Сережи невольно клацнула по пробелу, а вторая помогла удержать равновесие на автопилоте. Катя вцепилась в кресло. С потолка валилась штукатурка небольшими хлопьями будто перхоть с грязной головы.

Время замерло, а ребята продолжали цепко держаться за свои кресла. Подземный шторм уже длился больше минуты и не собирался утихать. Было слышно, что на улице что-то неслось и падало с огромной силой на землю, потом снова взмывало вверх и снова падало, зацепляя преграждающие дорогу предметы. Грохот не унимался, земля бушевала так, будто у неё могло быть несварение желудка.

– Блин, папа же на отшибе, – не успел прокричать в шуме Сережа, глядя в испуганные глаза подруги, как дверь резко открылась, и в дом залетел покрывшийся пылью и ссадинами Петр Игнатьевич.

Лопаты с ним не было. Прямо с порога он прокричал:

– Сейчас закончится. Потерпите. МОЗГ с непривычки сегодня долго разгоняется.

– Мозг?, – спросила Катя, которой показалось, что она не расслышала.

– Да-да, мозг, – пытался перекричать гул, заполонивший дом, мужчина. Казалось ему было все равно, что он был в ушибах и травмах. Он стоял отряхивался как ни в чем не бывало.

– Фильм досмотрели?, – спросил, повышая голос, Петр Игнатьевич. Из-за шума мгновенный ответ сына на вопрос Петр Игнатьевич не расслышал. Он специально выдержал паузу, подождал около двадцати секунд, чтобы гул поутих и повторил свой вопрос еще раз. Как и в первый раз ответ сына не заставил себя ждать, хотя некоторая раздосадованность в голосе была-таки.

– Да, но не до конца, – ответил Сережа, – почти закончился.

– Хм, что вы тут тогда делали? Хорошо. Тогда досмотрим после трясучки вместе, и, очевидно, пора вам узнать кое-какие важные данные, которые с уходом последнего поселенца, не считая меня, необходимо вам знать по инструкции. Нарушить ее я не имею права, ребята, – проговорил, запинаясь и нервничая, отец Сережи, попутно расхаживая по гостиной и поднимая осколки разбившей любимой кружки.

Обычно любые новые темы, новые главы, новые данные сопровождались примерно такими же похожими фразами, однако в этот раз уже повзрослевших «учеников» смутило одно дополнение, которое ранее, по крайней мере, они не замечали в речи Петра и других взрослых, которые занимались преподавания чего-либо в поселении. О чем он говорил? О каких инструкциях и каком последнем поселенце.

Легкое «землетрясение» продолжалось еще около двадцати минут. Петр Игнатьевич всё это время ходил из комнаты в комнату, почесывая длинную бороду и поглядывая на часы. Чем дольше продолжался шум, гул и грохот, тем чаще он смотрел на циферблат наручных часов и покачивал неодобрительно белоснежной головой:

– Да слишком же рано, да что ж это такое, еще с десяток лет. Ничего не понимаю», – повторял он в разном порядке одни и те же фразы.

За эти несколько минут он успел найти свою старую черную потертую бейсболку с непонятной надписью на русском языке, натянул ее пониже, почти до бровей, нашарил в одной из сложенных коробок очки с толстой пластикой оправой и аккуратно надел, поправляя расплясавшиеся волосы.