Тайна девичьего камня

Она рассмеялась.

— И это световое шоу. Майский шест из лазера? Боже, какой китч!

Ида опять захихикала. Он такой слащавый и такой пафосный. Он представил ее паре их возраста, но пара вскоре ушла, посетовав на холод.

— Ты сделала прическу, да? — спросил он. — Красиво!

— Спасибо.

Они курили и сквозь колоннаду смотрели на залив Риддарфьерден, который казался еще чернее, чем раньше, если такое вообще было возможно.

— Ты останешься? Ведь здесь одни только старые тетки и дядьки. Которые к тому же очень плохо пахнут.

Они засмеялись.

— После окончания праздника нас отвезут на мини-автобусах в Каролинский институт. Но это будет поздно. Держи!

Он протянул ей свой мобильник.

— Набери свой номер, чтобы я потом смог тебе позвонить.

— О’кей.

— Очень приятно с тобой познакомиться, правда, — сказал он. — В тебе есть что-то особенное, ты это знаешь? У тебя что-то такое в глазах… Кстати, меня зовут Поль.

И тут прямо за ними, в дверях, ведущих в теплое помещение, появился худой человек, наклонившийся вперед.

Это был Лобов.

У него уже был не такой напряженный вид, но все равно он был начеку. Бросив на Иду почти незаметный взгляд, он кашлянул, отчетливо и со значением.

Ида отдала мобильник обратно Полю со словами:

— Тогда до звонка… мне надо в дамскую комнату.

— Конечно, — отозвался Поль.

Поль остался во дворике, а она медленно вернулась в тепло. Лобов уже прошел вперед. Он шел так, чтобы расстояние между ними не менялось. Они миновали несколько боковых сводов и пошли дальше мимо стойки шведского телевидения, где один из ведущих в плохо сидящем фраке прижимал пальцем к уху наушник, что-то зачеркивая в сценарии. К Лобову подошел охранник и сказал, что туалеты и места для курения находятся в другой стороне, но Лобов только показал свой бейджик и Нобелевскую медаль, которая лежала у него в кармане. Охранник сразу же отступил, и Ида успела проскользнуть до того, как он снова занял свое место.

В коридоре, ведущем в кухню, стоял еще один охранник, но Лобов отстранил его и подождал Иду. Когда она догнала его, он завел ее в помещение за парой вращающихся дверей.

За вращающимися дверями стоял целый ряд прижавшихся к стене официантов. Казалось, они ждали сигнала, чтобы выйти единым строем. Они удивленно посмотрели на Иду и Лобова, но никто ничего не сказал.

«Что он делает? — подумала она. — Разве он не должен следить за тем, чтобы нас не видели вместе? Может быть, он выпил лишнее».

Сама кухня была дальше. Оттуда доносились дребезжание посуды и зычные голоса. Они миновали маленький экран, на котором крутили видеоролик — инструкцию о том, под каким углом по отношению к шарику мороженого на десертной тарелке надо класть веточку брусники.

— Мне жаль, что я смешал твои карты, но я должен быть уверен в том, что российский посол нас не видит, — тихо произнес Лобов по-английски, беспокойно озираясь вокруг. — Ты должна знать, что оказываешь мне и твоей бабушке большую услугу.

К ним подошла пожилая официантка. Она сказала, что выход здесь, и показала на дверь в торце, но Лобов открыл другую дверь, рядом с большим грузовым лифтом.

За дверью вверх шла узкая мраморная лестница с сильно вытертыми ступенями, три пролета которой вели к плотной металлической двери. Они медленно поднялись по лестнице и через открытую дверь вышли на самую верхнюю балюстраду прямо под кирпичным потолком высотой, наверное, метров двадцать пять.

Лобов все время оборачивался, осторожно перешагивая через множество проводов и ламп. Они прошли мимо стола со светомикшером, который, решила Ида, вероятно, использовали в шоу.

— Вот мы и пришли, — сказал он, заметно задыхаясь и опять глядя через плечо. Иде показалось, что теперь в его глазах были не только осторожность и опьянение, но и что-то еще. Страх?

— Женщина за твоим столом. Ты ее знаешь?

— Какая женщина? С волосами?

— В парике.

— Парике?

— Я случайно узнал, что это парик. И что ее зовут Миранда.

— Да, Миранда. Нет, я с ней не знакома.

— Держись от нее подальше. Нам страшно не повезло, что ты оказалась именно за этим столом. Она, возможно, единственная из них, которые сюда попали. Но думаю, она ничего не заметила.

— А что она должна была заметить?

Лобов внимательно посмотрел девушке в глаза.

— Слушай. Крайне важно, чтобы она не поняла, что мы знакомы. У нее нет совести. Она хочет украсть то, что я тебе дам. Понимаешь? Ради этого она готова на все, что угодно. На все, что угодно, понимаешь? Я шел к тебе, чтобы сообщить кое-что, но, когда увидел ее, повернул в обратную сторону. Ты ведь не сказала ей, что знаешь меня или как ты попала на банкет?

— Нет, нет. Никто ничего не знает. Я даже сама не знаю, что я здесь делаю.

Лобов коротко улыбнулся, но улыбка была напряженной.

— Что вы имеете в виду, когда говорите, что у нее нет совести?

Он опять улыбнулся, но на этот раз еще более вымученной улыбкой.